Рано поступив в миротворческую учебку, он был поглощён стяжанием славы, карьерой, идеями мира и справедливости. Как-то не до серьезных отношений с девушками, если тебя чуть ли не ежемесячно перекидывают с одной планеты на другую. А может, просто не встретилась «та самая». Потом, после возвращения на Интегру пришлось разгребать такие кучи дерьма, что он и спал-то долгие годы по четыре часа в сутки. Откуда тут взяться романтике? К тому времени у него уже был пост, репутация… Словом, не подкатишь легкомысленно к понравившейся барышне в баре, чтобы потом танцевать с ней в ночном клубе до утра. К тому же барышня вполне могла оказаться шпионкой, провокаторшей или охотницей за положением и деньгами. Нет, остаться одному, без семьи, было для Грега разумным выбором — чем меньше от кого-то зависишь, тем меньше рычагов на тебя надавить. И выбор этот он сделал сам. Интегра была его женой, получала все его время и любовь. Все, что он делал, было для нее. Каждая новая электростанция, ветка подземной дороги, космодромы и заводы были его детьми. Их он пестовал, в них вкладывал душу.

Ходжес не был монахом. Отнюдь. Здоровый мужской организм диктовал свои требования. Чтобы не рисковать тайнами, репутацией и всем прочим, чего канцлер себе позволить не мог, проблема решалась просто. Из предоставленных Пьемонтом фотографий Грег выбирал одну девушку, и с ней заключался официальный контракт на должность его личного помощника. По нему девушка не имела права разглашать что-либо услышанное или увиденное в Доме Правительства, а также иметь какие-либо неформальные отношения с представителями любого пола. В случае нарушения статуса секретности нерадивую сотрудницу ждало длительное тюремное заключение или даже смертная казнь. Несмотря на такие жесткие условия, элитные «бабочки» охотно подписывали контракт. Во-первых, он о-о-очень хорошо оплачивался, включая полную медицинскую страховку. Во-вторых, Грег был мужчиной вполне привлекательным и галантным. За всю жизнь, кажется, он ни разу не поднял руку на женщину, а постельные запросы у него были совершенно обыденные, выражаясь словами самих помощниц, «без закидонов». Если девушка надоедала, или Грег, наоборот, чувствовал, что начинает привязываться, он тут же выбирал новую. Надо сказать, что «фаворитки» менялись нечасто. И поскольку он нигде с ними не появлялся, о личной жизни канцлера на Интегре практически никто не знал.

Почему же сегодня ему впервые стало жаль, что он так и не завел семью? Что никто его не встречал дома после затянувшихся за полночь совещаний? Никто не лез на колени, с криками «Папа! Папа»? Вероятно, всему виной этот Манслоу. Ходжес глядел за ужином на его юную дочь и почему-то поймал себя на неожиданной мысли, что и у него могла бы быть такая — умница-красавица, отцовская гордость. За все годы впервые что-то неприятно засвербело внутри. Может, он все-таки неправильно расставил приоритеты? Даже откуда-то появилась дурацкая мысль, мол, еще можно заскочить в последний вагон, урвать утраченные возможности, стать отцом настоящему ребенку из крови и плоти? Ходжес зарубил ее на корню. Выставить себя на такое посмешище, как Вацлав? Пошатнуть годами зарабатываемый авторитет? Ну нет, увольте! Свою дорогу он давно выбрал. А раз так, то не имеет смысла и предаваться жалости к самому себе. Грег понял, что, погрузившись в мысли, обошел оранжерею по кругу уже много раз. У охранника за пультом, наверное, уже кружится голова. Ладно, надо дать и ему возможность расслабиться. И Ходжес отправился назад в свои апартаменты в надежде, что еще один бокал виски все-таки поможет ему заснуть…

Следующий день, как и предыдущие две недели, выдался напряженным. Шахту готовили к «перезапуску», и нельзя сказать, что процесс был гладким. К тому же пришлось экстренно пересматривать бюджет, опираясь на худший вариант развития событий. Не было хороших новостей и от Пьемонта, слоняющегося где-то в космосе с тремя крейсерами. Ходжес решил, что от последнего будет больше пользы при обнаружении яхты — Демпорт не был дипломатом. И даже аналитические отделы, шуршащие с утра до ночи, не нарыли ничего интересного. Хотя нет, интересного они нарыли много, часть этой случайной информации могла даже помочь Интегре в сфере формирования экспортных потоков, но все это не касалось их главной проблемы — исчезновения прототипа. Манслоу, к счастью, сегодня не докучал. Чтобы немного развеяться, Грег пошел прогуляться по парку. Симметричные линии, аккуратно стриженные кусты, четкие формы фонтанов — все это помогало Ходжесу успокоить разум и четче структурировать мысли. Он ни разу не пожалел о баснословной сумме, вложенной в этот ландшафт. У каждой планеты должны быть свои семь чудес света. Парк Правительства на Интегре и являлся одним из них.

Выпорхнувшая из-за поворота аллеи особа, похоже, это мнение вполне разделяла. Глаза Рейвен взбудоражено сияли, в руках она несла крупный скетч бук, в котором, по всей видимости, уже делала сегодня наброски. Буквально по пятам за ней топали четыре хмурых телохранителя. Ходжес понимал необходимость пользоваться услугами этих «господ», но сам терпеть не мог, что за ним кто-то таскается и дышит в затылок. Пьемонт буквально заставил его взять хотя бы одного. Но четыре, должно быть, полный кошмар! У Ходжеса бы точно все время возникало ощущение, что его не охраняют, а конвоируют.

— Добрый день, господин канцлер! Ваш парк просто потрясающий! Я тут сделала некоторые зарисовки, вы не будете против, если я воспроизведу особенно понравившиеся моменты в нашей усадьбе на Китане? Я понимаю, что это плагиат, но решения бесподобны, невозможно устоять!

Девушка была так очаровательна в своей непосредственности, что Ходжес заулыбался. Такой живой она ему нравилась еще больше. Вчерашний ужин щедро продемонстрировал ее ум и манеры, но сейчас Грег словно видел ее саму.

Глава 19

— Конечно, можно! Я счастлив, что Парк произвел на вас впечатление. Хотите, я организую встречу с дизайнерами?

— Да! Это потрясающе! — потом Рейвен резко замолчала и смутилась. — А это удобно? Я же понимаю, что вы очень занятой человек…

— Ну я же сам предложил! А мне можно взглянуть на ваши наброски?

— Конечно, — девушка покраснела, но протянула альбом.

На первых страницах были эскизы хорошо знакомых Грегу уголков парка, но дальше шло несколько листов с чем-то неузнаваемым. Ходжес не стал спрашивать, что это, не желая поставить девушку в неловкое положение. Но она словно прочитала его мысли:

— А это у меня возникло несколько идей… Которые можно было бы реализовать на той стороне дома, куда выходят окна моей комнаты. Так, стояла,