– Доброе утро, ваша светлость. – Лана подняла глаза и улыбнулась Лахлану в ответ.

Лахлан про себя поморщился, столь официальное обращение его покоробило. Но он тут же нашел ему оправдание – в столовой они были не одни.

– Мисс Даунрей. – Лахлан вежливо поклонился Лане, затем ее сестре. – Леди Даннет.

Последняя шумно вздохнула:

– Ваша светлость, вы позволили Александру звать его по имени. В таком случае, может, вы так же будете называть меня просто Ханна?

Лахлан улыбнулся: леди Даннет сама шла навстречу его тайным желаниям. Формальное обращение в кругу друзей, – а семейство Даннетов он уже считал друзьями – его тяготило.

– Мне нравится ваше предложение, хм… Ханна.

Лана коротко хихикнула:

– А как же я? Ваша светлость, тогда тоже зовите меня по имени – Лана.

Ханна кисло поморщилась:

– Я уже говорила, мне совсем не по душе твоя идея.

– Почему? Мне обидно! Тебя можно звать по имени, а меня нет?! Где же справедливость?

– Ты девушка и не замужем.

– Не улавливаю, в чем тут дело.

– Ах, ты не улавливаешь?! – рассердилась Ханна.

– Нет, не улавливаю.

Лахлан про себя улыбнулся. Взаимная пикировка двух сестер его забавляла. Он видел, как Лана намеренно, но совсем не грубо подразнивает сестру.

Он уселся за стол и принялся завтракать, взяв яйца и кое-что из мясного.

– Что вы собираетесь делать сегодня, Лахлан? – с улыбкой обратилась к нему Лана. Пробный ход на виду у всех, несмотря на явно недовольный вид сестры, которая даже что-то буркнула себе под нос.

Не успел Лахлан открыть рот, чтобы ответить, как позади него раздался голос Дугала:

– Мы собираемся вернуться назад в Акерджил.

– Но ведь вы только что приехали, – с прежней улыбкой, обращаясь к Лахлану, отозвалась Лана. По ее глазам он понял, что Дугал расстроил ее и даже напугал. А ему вовсе не хотелось уезжать отсюда, он и не собирался это делать, по крайней мере в ближайшие дни.

Будь его воля, он остался бы здесь навсегда.

Лахлан строго посмотрел на Дугала, который в этот миг как раз садился за стол, но тот не обратил на него внимания.

– Нам пора. Мы и так задержались. Не стоит злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Я не собираюсь никуда уезжать. – Лахлан вопросительно посмотрел на Ханну. – Если мы вам еще не надоели, то я бы с удовольствием остался.

Леди Даннет немного растерялась:

– Надоели? Конечно, нет! Мы рады вас видеть у себя в гостях. Можете оставаться столько, сколько вам будет угодно.

Его встретили без особого восторга, зато теперь с каким теплом и радушием ему предлагали остаться! Причем в искренности чувств хозяйки замка нельзя было сомневаться.

– Сколько вам будет угодно, – повторила Лана, передразнивая сестру.

Лахлан чуть было не вздрогнул, так как в этот момент ножка Ланы коснулась его ноги, погладив ее. Озорная девчонка! Она нравилась ему все больше и больше.

Дугал громко, едва ли не на весь зал фыркнул:

– У нас дома непочатый край работы.

– Неужели непочатый? – Лахлан удивленно воззрился на кузена.

– Да, именно непочатый, ваша светлость.

– А мне кажется, что все обстоит ровно наоборот. Никакой особой работы там нет.

Дугал от растерянности потерял дар речи.

– Но…

– Как можно без денег заниматься восстановлением Акерджила? – Отговорка была не самой удачной, но выглядела основательно. Лахлан вежливо улыбнулся кузену, хотя Дугалу была нужна не его улыбка, а его согласие. – Мне бы хотелось погостить у вас еще, чтобы узнать всех вас получше. – Теперь он обращался к Ханне, но его слова были предназначены скорее не ей, а Лане.

Последняя моментально все поняла и зарделась от смущения, что сделало ее еще очаровательнее.

– Полагаю, что вы сегодня сможете присоединиться к нам, Лахлан.

Ханна подозрительно посмотрела на него, но он оставил ее взгляд без внимания. Ему нечего было бояться, пока он ничего плохого не сделал – во всяком случае, этим утром точно.

– И что вы намерены делать сегодня, гм… Лана?

– Собираемся устроить пикник.

– Пикник?

– Да, пикник. – Взгляд Ланы был совершенно невинным.

– Звучит заманчиво, – задумчиво протянула Ханна. – Пожалуй, я с удовольствием к вам присоединюсь.

Все сразу поняли, что имела в виду Ханна. Она собиралась следить за ними, чтобы чего-нибудь не вышло. Упрекать ее в этом было никак нельзя, напротив, ее стремление оберегать честь сестры было достойно уважения. Лахлан даже обрадовался ее компании, потому что не мог за себя поручиться и не знал, как себя поведет, если окажется с Ланой один на один.

Нет, нет, идея иметь рядом ее сестру в роли компаньонки или дуэньи и правда казалась прекрасной! Когда речь заходила о Лане, своей силе воли Лахлан совсем не доверял.

Сила воли ему не понадобилась. Совсем. За ними присматривало столько глаз, что ни о каких глупостях вроде поцелуя не стоило даже и думать. Детских глаз. Озорных и любопытных.

Когда Лахлан вышел во двор к поджидавшим его Лане и Ханне, то его сразу окружила толпа мальчишек и девчонок, кричавших и визжавших от восторга в предвкушении прогулки за стенами замка.

Ханна же не выражала никакого восторга. Объявив, что она тоже пойдет на пикник, она как-то не подумала, что ей придется вместе с Ланой в буквальном смысле выступать в роли няни. Как она ни пыталась навести порядок, толпа детей, несмотря на все ее усилия придать ей упорядоченный вид, так и оставалась толпой. Махнув рукой, Ханна решила все оставить как есть.

Увидев Лахлана, Лана просияла от радости, а затем поручила ему нести огромную корзину с провизией. Лахлан про себя усмехнулся, по-видимому, они с Ханной попали в ловко расставленные сети.

– Огромное вам спасибо, ваша светлость, что вы присоединились к нам.

Такое почти формальное обращение его удивило, но, посмотрев на толпу детей, Ханну и суетившихся возле них служанок, он все понял. Детский хор, подхвативший слова Ланы, звонко повторил их за ней.

– Похоже, пикник будет очень веселым, ни о каком уединении не может быть и речи, – тихо прошептал он ей на ухо.

– А вы рассчитывали на что-нибудь другое? – Лана бросила на него лукавый взгляд.

– Откровенно говоря, рассчитывал.

Лана сама взяла его под руку – фамильярность, но такая приятная!

– Вам понравится. День прекрасный, а с детьми точно не соскучитесь.

Это была сущая правда. От детского звонкого крика едва не закладывало уши.