погружался в черную воду. Пусть неглубоко, но все равно неприятно, когда гадкий ил покрывает одежду, отчего она становится тяжелой, будто свинец. Грязь неумолимо липла к телу, отказываясь выпускать пленника на свободу. Когда же наконец удавалось выбраться, поверхность болота очень быстро затихала и казалась нетронутой, словно ничто не нарушало покоя.

Перейдя по очередному узкому мостку, Блоди остановился перед загородившей путь стеной камышей, сквозь прогалины в которой поблескивал следующий водоем. Мальчик остановился и снова позвал Траутмана. На этот раз в ответ прозвучал веселый лай. Блоди сошел с сухой тропинки и не раздумывая ступил в береговой ил, где росли камыши.

Он сразу погрузился в грязь по щиколотку и с тревогой проверил, может ли сделать хоть шаг вперед. Он заскользил, но глубже не провалился и рискнул сделать несколько шагов. Пробираясь по колено в черной воде, Блоди упрямо раздвигал камыши, пока не добрался до последнего ряда шелестящих зеленых копий. Мальчик твердо решил посмотреть, что там за ними. Вдруг тогда он увидит наконец Траутмана?

Однако лай неожиданно оборвался. Блоди услышал, как в воду прямо перед ним что-то упало. Невидимое нечто булькнуло, взметнув брызги, – о стену камышей ударили небольшие волны.

Блоди застыл в своем укрытии. Осторожно раздвинув последние стебли тростника, мальчик заглянул в чуть подернутую рябью воду. Не успела поверхность обрести привычную зеркальную гладкость, как в нее ударил еще один странный снаряд, пустив круги от того места, где утонул.

Блоди пригнулся. Что-то приземлилось совсем близко, снова взметнув брызги, и капли попали ему прямо в лицо. Он отступил назад и протер залитые водой глаза. Сомнений не осталось: кто-то кидал в него камни с другого берега или, по крайней мере, очень точно целился туда, где, по мнению неизвестного, прятался мальчик.

Тишину прорезал ворчливый голос, напоминавший одновременно крик сойки и речь квенделя. Волосы у Блоди встали дыбом, но к испугу примешалось и возмущение. Кто-то сыграл с ним злую шутку, да еще и громко смеялся. Нечто похожее случилось с ним совсем недавно: нахальные сыновья Шнеклингвирта кидались в него гнилыми яблоками, когда он искал разноцветные камешки и рыбешек на мелководье у мельничного ручья. Мальчишки попадали в цель почти так же метко, как и та невидимая тварь на другом берегу, и издевательский смех живо напомнил ему о том неприятном случае. Однако, вспомнив позорное происшествие (а может, просто не сдержавшись), Блоди в ярости вышел из камышей. Навстречу ему из тумана вылетел еще один камень и больно ударил в правое плечо. Блоди вскрикнул, и до него снова донеслись раскаты хохота. Очевидно, он был отличной мишенью, хотя и не мог понять, кто открыл на него охоту.

– Эй ты, поганка мухоморная! – крикнул Блоди, угрожающе вскидывая кулак. – Камнями из тумана бросаются только трусы! Ну-ка, покажись! Кто ты вообще такой, пень трухлявый?

Словно в ответ на яростный призыв, туман немного рассеялся, открыв вид на озерцо и противоположный берег, тоже заросший высокими камышами. Перед стеной камышей на камне сидел бледный мальчик и смотрел на Блоди большими водянисто-голубыми глазами, под которыми залегли темные круги. Его узкое лицо было таким измученным и бледным до синевы, что Блоди подумал, не болен ли хулиган. Он был похож на квенделя, но не на обычного, а на истощенного и больного.

Блоди молча смотрел на мальчика, чувствуя, как по спине пробегает легкий озноб. Перед ним был очень странный и даже страшноватый на вид ребенок. Но Блоди при всем своем изумлении скорее смутился, чем испугался, ведь тот, другой, был совсем маленьким. Одет неизвестный был в старомодную одежду, выцветшую, как его кожа и льняные вьющиеся волосы. Сильнее всего бросалась в глаза его бледность, ничуть не навеянная призрачным светом.

«Быть может, это чужеземец, который сбился с дороги и заблудился в болоте, – подумал Блоди, – а камни он бросал только потому, что сам испугался, услышав, как кто-то идет через камыши». Однако странный мальчик сидел на камне спокойно и бесстрашно чего-то ждал. Он смотрел на Блоди странными блеклыми глазами, будто немая рыба. И Блоди разозлился.

– Ты зачем бросаешься камнями? – с вызовом спросил он.

Ответ не заставил себя ждать. Ребенок с минуту молча смотрел на него, а потом запрокинул голову и по-птичьи крикнул. Лицо его при этом мучительно исказилось, обнажив ряд острых, как у щуки, зубов, а вытаращенные глаза сузились, превратившись в узкие щели. Судя по выражению лица, мальчик был вовсе не веселым, а злобным и хитрым.

Это бледное лицо вдруг напомнило Блоди некоторые из самых жутких масок Баумельбургского праздника, которые казались то безобидными, то ужасными и жестокими, смотря как на них падал свет. Неуместный смех мальчишки прозвучал не весело, а издевательски, холодно и зловеще, и по спине Блоди снова пробежала дрожь. Он был начеку, но все еще не верил, что незнакомец опасен, и решил не отступать: может быть, мальчик ему даже поможет.

– Рад, что тебе весело. Но я здесь ничего смешного не заметил, – крикнул он. – Лучше ответь, ты не видел моего пса?

Смех утих, но ответа не последовало.

– Ты, наверное, его слышал. Совсем недавно он громко лаял, как раз перед тем, как я вышел из камышей. Он где-то здесь. Лаял совсем близко. Пес сбежал, и я боюсь, что с ним могло что-то случиться. Ты точно его не видел? Такая большая черно-белая собака с серыми крапинками и очень красивыми светло-голубыми глазами.

Блоди говорил, а мальчик по-прежнему сидел неподвижно, обхватив руками согнутые колени и упершись в них острым подбородком. Слушал он с поразительным безразличием.

– Но ты же умеешь говорить, раз уж так громко хохочешь, – снова попытался добиться ответа Блоди. Теперь он произносил слова медленно и четко, как будто его собеседник плохо соображал. – У меня есть пес, Траутман. Я его ищу. Он сбежал и угодил прямо в Черные камыши, а тут еще этот ужасный туман… Я нашел его след и совсем недавно слышал, как он воет и лает. Скажи, ты его видел или, может, заметил что-нибудь? Я почти уверен, что Траутман проходил рядом, а ты, похоже, сидишь здесь, как дурак, целую вечность!

На этот раз он получил ответ, хотя не ожидал ничего услышать и прозвучавший голос застал его врасплох. Ребенок говорил тихо, размеренно, вроде бы и безучастно, но едва сдерживая злобу. Голос принадлежал совсем не маленькому мальчику и оттого казался еще более зловещим.

Блоди почувствовал, как страх холодной рукой сжал его сердце. Похоже, мягкость незнакомца в любое мгновение могла обернуться полной противоположностью. И это навевало неприятные