– Псу тоже не нравится туман, – мрачно хмыкнул Пир-мин и ободряюще погладил Траутмана по загривку, где шерсть встала дыбом. – Давайте поторопимся! Нам нужно благополучно добраться до дома!

Они пошли к хижине Фенделя. Ее неровный силуэт четко вырисовывался на фоне тумана и призрачного света на дальнем берегу. Еще несколько шагов – и они оказались перед входной дверью.

Пирмин повесил фонарь на крюк, который обнаружился на стене. Увлекшись редкой возможностью поближе рассмотреть «лисью нору» Фенделя, отец и сын ненадолго позабыли о странном тумане. Почти все в Звездчатке любили порассказать небылиц о загадочном обиталище отшельника, разумеется, ни разу тут не побывав. И вот теперь Крепмлинги стояли посреди небольшого дворика перед легендарной хижиной. За ней протекала Лисичка, а слева рос пышный ивовый куст, нижние ветви которого свисали до самой воды. Серебристые листья тихо шелестели, будто перешептываясь, и Блоди подумал, что, живи он здесь, ему бы всегда казалось, что в поникших ветвях прячется что-то страшное. Такие вот мысли пришли ему в голову.

Хижина и впрямь заслуживала более пристального внимания, и отец, несмотря на нетерпение, снял с крюка фонарь, чтобы как следует осмотреть домик снаружи. Однако это оказался вовсе не крюк, а кусок сломанной ивовой сетки, торчавший в этом месте из стены. Обычно сетку скрывали под глиняной штукатуркой, но здесь глина раскрошилась между кривыми балками, поддерживающими крышу. И теперь стены напоминали старую залатанную куртку Фенделя – дом с хозяином идеально подходили друг другу.

Пирмин с удивлением обнаружил, что хижина оказалась далеко не такой крепкой, как он ожидал. Домик был ветхим и запущенным, а крыша с одной стороны явно протекала. Да и буйно разросшиеся луговые травы превратили его снаружи в шапку великана.

И все же много лет назад кто-то принес на берег реки необходимые материалы и построил хижину, так же тщательно, как любой другой дом в Звездчатке. Пирмин порылся в памяти, припоминая, не мог ли это сделать сам Фен-дель Эйхаз, но понял, что ничего об этом не слышал. Как и все остальные, он полагал, будто хижина была не более чем самоделкой отшельника.

Взглянув на реку, Пирмин мгновенно вышел из задумчивости: времени на решение строительных загадок у него, судя по всему, не оставалось.

На другом берегу реки туман сомкнулся белой стеной и уже давно поглотил силуэты болотных кустов. Скоро он достигнет тракта и переберется к ним, а потом накроет и этот берег, так что они не смогут отыскать дорогу домой. Фонарь разгонял темноту, хоть и недалеко, но в густом тумане был совершенно бесполезен. Так им не попасть в Звездчатку, не говоря уже о том, что может принести с собой коварное белое марево. Похоже, придется провести остаток ночи в домишке Фенделя, надеясь, что к утру туман рассеется.

«Ох, многовато общения с соседом для одной короткой ночи», – подумал Пирмин.

Он отцепил фонарь от стены и повернулся, чтобы уйти.

Фендель все это время неподвижно и молча стоял рядом с ними и даже не пытался войти в дом. Он не отрывал глаз от того, что происходило на другом берегу реки, и полностью погрузился в раздумья. Собирающийся уходить Пирмин вывел отшельника из задумчивости. Фендель откашлялся раз, потом другой и наконец сказал:

– Спасибо, господин Кремплинг, спасибо за все. Вы были очень добры ко мне. – Немного смутившись, он понял, что все еще держит руку Блоди, и неловко пожал ее, прежде чем отпустить. – Спасибо и тебе, юный господин Кремплинг. Желаю вам счастливого пути домой. – И Фендель поклонился.

Пирмин тоже вежливо попрощался, заверив, само собой, что это «пустяки» и что помощь в таких обстоятельствах – дело обычное. С сомнением поглядывая на реку, он вместе с сыном двинулся в обратный путь.

Хозяин дома так и остался стоять у входа, как будто там была спрятана еще одна тайна, которую он должен был любой ценой защитить от посторонних.

Когда Блоди в последний раз оглянулся через плечо, хижина и ее хозяин уже давно остались за кругом света от фонаря. Они погрузились бы в темноту, если бы туман не подсветил ночь необъяснимым мерцанием.

– Скорее домой, к матери, – услышал Блоди голос отца, который, похоже, должен был звучать ободряюще. – Мы пойдем через прибрежные луга, – объяснил сыну Кремплинг. – По дороге идти гораздо легче, но тогда мы окажемся ближе к туману и болоту, а от них мне бы хотелось держаться как можно дальше.

Блоди показалось, что Пирмин скорее размышляет вслух, чем говорит с ним. И снова он с некоторым беспокойством заметил, что отец если не испуган, то, по крайней мере, сильно встревожен и очень сожалеет, что взял его, Блоди, с собой на эту злополучную прогулку. Мальчик и сам раскаивался, что упросил взять его, и старался не отставать от отца, быстро-быстро переступая коротенькими ножками. Он успевал следить и за тем, чтобы Траутман не отошел от них ни на шаг.

Пирмин слегка приподнял фонарь, чтобы осветить дорогу впереди, как вдруг тишину разорвал какой-то резкий звук. В воздухе послышался шорох, а потом громкий шелест, словно от взмаха огромных крыльев.

Блоди испуганно вскрикнул и остановился, схватив Траутмана за ошейник – пес явно встревожился и зарычал. «Хоть бы не стал вырываться», – подумал мальчик.

– Какая-то птица, – успокаивающе произнес Пирмин. – Может быть, сова, которую мы потревожили ночной прогулкой.

«Хотя совы летают бесшумно», – мысленно поправил он сам себя, но вслух ничего не сказал.

Потом сзади донесся странный шум, и сразу после этого – громкий треск в ветвях. Трещало из ивового куста рядом с хижиной Фенделя. Хотя они уже отошли довольно далеко, в ночной тишине треск показался необъяснимо громким. Траутман сорвался с места и, заливаясь лаем, бросился назад.

– Траутман! – отчаянно закричал Блоди. – Траутман, вернись, вернись!

Отец засвистел и строго приказал псу вернуться, но Траутман решил не подчиняться. Вместо этого, оказавшись перед ивовым кустом, он дико взревел и тщетно попытался подпрыгнуть в воздух. Нечто, скрывшееся в ветвях, встретило его бессмысленную ярость лишь затаенной тишиной. Пир-мин пришел к выводу, что придется повернуть назад, так как все их крики и свист были тщетны. Траутман возвращаться и не думал.

Все произошло так быстро, что Фендель, который тем временем отпирал входную дверь, теперь, вопреки своим привычкам, оставил ее полуоткрытой, испугавшись шума. Он торопливо пересек двор, чтобы помочь Кремплингам.

– Тише, Траутман, тише! – кричал Пирмин, пытаясь схватить пса за ошейник. Траутман порой упрямился, но его всегда можно было успокоить.

В ветвях снова раздался треск, и лай Траутмана сменился воем: от куста над