осторожности и смотрел, куда ступает, чтобы не упасть.

Теперь дорога шла под уклон, и он старался идти прямо, пока под ногами был луг, хотя земля здесь стала гораздо мягче, и ноги глубоко погружались в грязь. Из тумана перед ним неожиданно вырастали препятствия, которые он обнаруживал, едва ли не утыкаясь в них носом: огромный валун, низкий кустарник или особенно болотистое место, через которое невозможно пройти. Негромкое журчание реки почти стихло, словно близость трясины лишила ее последних сил.

Совсем рядом с Блоди из тумана проступили очертания мохнатого куста чабреца, и он развесил жилет на колючих ветвях, чтобы оставить, наконец, знак отцу. И как же он забыл положить его на видном месте где-нибудь на мосту? Что ему тогда помешало? Он больше не решался звать Траутмана, не хотел нарушать тишину, за что тихо ругал сам себя.

– Сделай что-нибудь, ты, дрожащий кролик. Хотя бы свистни. Может быть, тогда Траутман выйдет из проклятого тумана и вы с ним встретитесь.

С той стороны, где, как ему казалось, все еще текла река, послышался отчетливый треск. Блоди вздрогнул и лишь усилием воли сдержался, чтобы не убежать, будто заяц. В груди вспыхнула отчаянная надежда: что, если это Траутман? Мальчик остановился и затаил дыхание.

Туман клубился вокруг него, то поднимаясь, то опускаясь. Сначала он видел что-то на расстоянии нескольких шагов, потом лишь до кончиков пальцев вытянутой руки. Снова раздался треск, на этот раз тише и откуда-то издалека.

– Траутман, – позвал Блоди, и собственный голос показался ему таким же хрупким, как сухие травинки, которые он топтал. – Если это ты, то, пожалуйста, иди ко мне!

Никакого ответа. Неужели его что-то поджидает в тумане? Нет, это не Траутман, пес бы ответил на зов. С болота подул затхлый ветерок и на мгновение рассеял туман. Блоди увидел кусты, уходящие в небытие, но, оказалось, он не совсем заблудился, ведь это наверняка были кусты, росшие вдоль русла Лисички. Блоди подумал, что найдет дорогу к Черным камышам и обратно, и поэтому решил ступать вдоль реки, держась неподалеку от русла.

Он снова с беспокойством прислушался, не зашуршит ли что в кустах, но было тихо. Лишь затхлый ветерок веял сквозь туман. Когда кусты остались позади, Блоди заметил, что вместо реки виднелась лишь узкая полоска трясины, которая стремилась к камышам, качавшимся на дне ложбины. Иногда там посверкивали тонкий ручеек да несколько лужиц. Блоди шел по берегу заболоченного потока, и с каждым шагом к его подошвам липла мокрая земля. Разгорячившись, он вспотел даже без жилета, потому что дувший с болот ветер приносил не прохладу, а лишь затхлый запах разлагающихся растений.

Мимо проносились клубы тумана, сгущаясь и снова истончаясь. В воздухе по-прежнему мерцали светящиеся точки. Расстояния были обманчивы, а цвета нереальны.

Блоди шел спотыкаясь, пока путь ему не преградили высокие камыши, с шуршанием тершиеся друг о друга. В просвете виднелось черное озерцо, из которого торчала в причудливом изгибе единственная ветка. Над недвижной поверхностью воды, словно белый полог, подвешенный к опоре, парили клочья тумана.

Блоди догадался, что перед ним те самые Черные камыши. Он с подозрением посмотрел на грязную землю под ногами и вдруг пристально уставился на нее. Неужели он все это время не замечал, что здесь есть тропа? Какая удача, что он случайно заметил ее теперь! Добрый знак, уж квендели-то знают! Судьба вознаградила его за безрассудство. В грязи он увидел отпечатки собачьих лап. Должно быть, это след Траутмана, потому что другим псам здесь и сейчас взяться было неоткуда.

– Траутман! – крикнул Блоди, отбросив все опасения и страхи и не боясь дать знать о себе в этом негостеприимном месте. – Траутман, дружочек, ко мне! Это я, Блоди!

И тогда в ответ послышалось слабое поскуливание. Оно звучало испуганно и жалобно и доносилось из болота впереди.

– Ох, Траутман! – разволновавшись, крикнул Блоди. Ему вдруг показалось, что пес ранен или в опасности. – Траутман, где ты? Подожди, я иду! Держись!

Снова раздалось поскуливание. Блоди бросился вперед, туда, где, как ему казалось, ждал пес. Он очень надеялся, что слух его не обманывает.

Но сначала ему предстояло обойти черную дыру болота. Он сразу понял, что идти здесь будет очень трудно, потому что всякий раз требовалось с огромной осторожностью выбирать, куда наступить, чтобы не промахнуться мимо твердой земли. Когда же он все-таки перебрался на другую сторону, то оказался в рощице из карликовых берез и других низкорослых деревьев, за которыми виднелось следующее болотное озеро. Оно было явно больше первого, поскольку дальний берег скрывался в тумане.

Блоди не оставалось ничего другого, кроме как идти вдоль воды. Он повернул направо, надеясь, что выбрал более короткий путь, и стремясь обойти препятствие. Временами до него доносился жалобный скулеж, и мальчик мучился от того, что идет слишком медленно. Он даже не осмеливался себе представить, в каких страшных муках его ждет Траутман. Нельзя тянуть со спасением до последнего!

Прогоняя мысли о сковывающей болотной грязи, Блоди попытался сориентироваться – в конце концов, ему еще предстояло найти выход из этого лабиринта вместе с Траутманом, – но запомнить что-то особенное в однообразном пейзаже было невозможно. Среди камышей, подлеска и блуждающего тумана блестели одни и те же черные лужи. Мрачное болото накрыло призрачно светящимся облаком, но хотя это и помогало отогнать ночной мрак, зато отнюдь не придавало окружающему пространству дружелюбия. Напротив, было жутковато наблюдать за тем, как светящиеся полосы, извиваясь, исполняют над черной землей пугающий танец.

В такт шагам Блоди доносились подозрительные звуки, словно болото постепенно оживало. В чахлой рощице и камышах что-то шуршало и шелестело, а иногда даже громко булькало, как будто лягушка прыгала в воду или кто-то бросал камешки в лужи. Наверняка здесь водились лягушки и ящерицы, и Блоди хотелось думать, что шумят именно они, поскольку он не мог представить себе ни одного разумного существа, которое развлекалось бы в этом жутком месте, весело пуская «блинчики» по воде. Однако сильнее, чем все эти шорохи и плеск, мучил мальчика печальный вой Траутмана. Блоди время от времени звал друга, но слышал в ответ не радостный лай, а тихие поскуливания. Быть может, пес вообще не слышал маленького хозяина?

Уставшие ноги быстро, насколько позволяли силы, несли мальчика по узким мосткам, которые запутывались огромным коварным лабиринтом. Хотя здесь можно было идти по довольно сухой земле, эти мостки неизбежно приводили к очередной ловушке. Часто встречались участки, где тропинка сужалась до нескольких дюймов, проходя по краю жидкой грязи. Один неверный шаг – и Блоди