Я смотрю на себя в зеркало.

Возможно, у меня мания величия, зато я отличаюсь от всех этих ограниченных персонажей.

Иногда у меня получается выходить за пределы эгоцентризма, чтобы расширить свою точку зрения.

Анатман означает «не Я».

Это понятие буддизма противоположно понятию «атман» – индуистскому варианту эго.

Таким способом Будда хотел выразить тот факт, что индивидуальное «Я» есть простая условность. Оно не определено и не унифицировано, являясь простым стечением преходящих обстоятельств. Тем не менее человек идентифицирует себя с этим атман-эго настолько, что оно становится его уникальным «Я».

Вместо того чтобы сомневаться в нем, мы его чтим и пытаемся удовлетворить. Так человек превращается в невольника ненасытного властелина. Эго, или атман, – это источник желания обладать, ревности, насилия.

Понятие «анатман» подразумевает, напротив, отсутствие окончательного индивидуального «Я». Значит, нечего обслуживать, нечего спасать и нечего бояться, ибо есть возможность, что наш дух не имеет ни начала, ни конца и не ограничен в пространстве.

Энциклопедия абсолютного и относительного знания.

Том XIV

Моя мать говорила: «Если ничего не происходит, значит, готовится что-то ужасное».

По-прежнему идет дождь.

Что затевают эти две зловредные крысы, командующие несчетной армией?

Обстановка внутри башни Свободы далека от оптимизма.

Больше всего народу собралось на шестьдесят восьмом этаже, где разбило лагерь сообщество хиппи.

Там громоздится огромная статуя толстобрюхого человека со слоновьей головой. Познания в РЭОАЗ подсказывают мне, что это Ганеша, индуистский бог праздника и расслабления.

Обстановка на этом этаже странная: здесь пахнет ладаном, полно разноцветных картинок, изображающих длинноволосых музыкантов и обнимающихся парочек.

Многие лежат на подушках или даже прямо на голом полу и курят сигареты с цветочным запахом. Музыка, которую они слушают, совершенно не похожа на сочинения Иоганна-Себастьяна Баха.

Среди них я с изумлением обнаруживаю моего собственного сына, курящего в компании своей невесты-американки.

Я бросаюсь к нему.

– Это еще что такое, Анжело? Чем ты тут занимаешься?

– Все мы подохнем, мама, вот я и пытаюсь урвать кусочек удовольствия. Пусть хотя бы мои последние часы будут приятными. Это кошачья курительная трава, Кимберли дала мне попробовать. От нее появляется желание расслабиться, чувствуешь себя легким, как облачко. Музыка кажется еще мелодичнее.

– Кошачья курительная трава? Это же наркотик!

– Полегче, мама, не осуждай того, чего не знаешь. Попробуй, сама увидишь.

Мой дебильный сынок, уже доказавший в прошлом, что он всегда принимает наихудшие решения в наихудший момент, предлагает мне одурманиться наркотиком! Я обязана найти убедительное возражение.

Я пытаюсь его вразумить:

– На мой взгляд, пока продолжается жизнь, есть надежда, пока теплится разум, можно попробовать выиграть. У меня впечатление, что твоя кошачья курительная трава как раз затмевает тебе разум.

– Чем больше я курю, тем больше забываю обо всем, что портит мне жизнь. Музыка и Кимберли уносят меня в небеса.

Он с наслаждением затягивается кошачьей курительной травой и выпускает дым через ноздри. Невеста принимается вылизывать ему шерсть, он дрожит от удовольствия.

– Кимберли называет это «отпустить ситуацию». Сама знаешь, мама, мы боролись как могли. Ты сделала даже больше, чем должна была. Ты рисковала, еле избежала гибели, а теперь оказалось, что все это бесполезно. Лучше откажись от этой непрерывной бесполезной возни. Смирись с поражением.

И это мне говорит Анжело, всегдашний оголтелый вояка? Неслыханное дело!

– Хватит трепыхаться, покури и все забудь…

Теперь он вылизывает шерсть Кимберли, а та урчит от удовольствия.

– Анжело, ты, кажется, не понял, кто такая твоя мать…

– Нет, мама, это ты ничего не поняла. Ты хочешь все контролировать, оттого и страдаешь. Полюбуйся, Эсмеральда – и та курит.

Действительно, бывшая моя соперница растянулась рядом с человеком, который сует ей самокрутку.

Еще сильнее мое удивление при виде Хиллари Клинтон, которая тоже курит. Кашляя, она обменивается дурацкими шутками с генералом Грантом.

Все опустили руки и лапы. Все, но не я.

Я вынесла из РЭОАЗ, что принцип действия этих наркотиков – впрыск дофамина, вызывающий краткосрочную эйфорию. Когда она проходит, нехватка дофамина вызывает, наоборот, недомогание, причем гораздо более длительное, чем эйфория.

У всего есть цена. Плата за краткое удовольствие – длительный упадок духа.

Кроме того, наркотик влияет на память. После его употребления трудно вспоминать подробности. Главное, я себя знаю: у меня и так природная паранойя, если добавить в кровь вещество такого рода, дела пойдут еще хуже.

Увы, у меня сейчас период сомнений и неуверенности. Неудача операции «Павел» меня подкосила. Я превратилась в живой знак вопроса. Даже мои убеждения насчет наркотиков утратили былую силу.

Что если и в этом я не права?

Возможно, прав мой сын, нельзя судить, не попробовав самой.

– Ладно, говори, что и как делать.

– Пусть Роман тебе покажет.

Тут передо мной предстает сам Роман.

Неужели даже он отказался от борьбы?

Подозреваю, что так на него подействовала ссора с Натали. А я-то надеялась, что он поборется за еще не родившееся дитя… Куда там! Он предпочитает бегство от реальности.

– Роман! Вы будете курить?

– То же самое было во время Вьетнамской войны. Под конец, когда до солдат дошло, что война проиграна, они обратились к наркотикам, потому что реальность стала для них невыносимой, – объясняет французский ученый.

– И вы туда же? Вы же скоро станете отцом!

– Не думаю… – отвечает он с иронией, в которой раньше не был замечен. – Все мы подохнем, всех нас сожрут крысы.

Так и есть, у всех кишка тонка.

– Что ты тянешь, мама? Попроси, пусть скрутит тебе косячок.

Не дожидаясь моего ответа, Роман скручивает из бумаги трубочку и набивает ее сушеной травой.

– Учти, мама, у тебя может закружиться голова.

– Подумаешь, я уже пила шампанское, – с бравадой заявляю я.