Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщины и политики женской идентификации в «кочевой машине войны»
Могла ли женщина стать козаком, быть включена в общественную структуру запорожцев? Традиционно считалось, что не могла, и что запорожское войско было полностью безженным. Однако исторические документы свидетельствуют о том, что женщины все-таки были и в Сечи, и в козацком войске. Из российских и польских официальных актов и правительственных документов мы можем заключить, что среди Козаков постоянно находилось достаточно большое число женщин, и что они сопровождали козацкое войско в походах. Среди официальных российских бумаг, относящихся к совместному походу в Белоруссию русских войск и украинских Козаков в 1654-55 годах, сохранились указы царя Алексея Михайловича Романова с требованием очистить козацкие полки от «женщин и девок». Так, в подтвердительной грамоте козацкому полковнику Ивану Поповичу 30 июля 1655 года царь писал: «А что у вас в полках жонок и девок, и ты б однолично велел их из обозу выбить для того, что мы великий государь идем, за милостию Божиею, на недруга своего со всеми вами нашего царского величества ратми, и за блудные дела, кто, забыв страх Божий, такое скверное дело творит, Бог не помогает».[494]Сохранились также и польские свидетельства, отмечавшие, что при занятии козацких позиций поляки всегда находили много женщин.
Кто были эти женщины? Чем они занимались? Каковы были их функции в отношениях с козаками? Как сообщает польский историк Антони Ролле в своем исследовании о роли женщин при дворе Богдана Хмельницкого, женщины в козацких полках относились к трем категориям: а) наложницы («девки-бранки»), в) куховарки и с) «ворожки», или «чаровницы».[495] Женщины, использовавшиеся в сексуальных целях и в качестве подсобной рабочей силы, ценились у Козаков невысоко. Такую женщину в Сечи можно было продать татарам, обменять. О торговле женщинами в Запорожье расссказывает Кулиш: «Тогда так было, что вот уговорит девку, завезет на Запорожье, продаст, а сам вернется».[496]
Когда запорожцы участвовали в набегах вместе с татарами, то при дележе добычи женщины обычно отдавались татарам, которые перепродавали их на невольницких рынках в Крыму. При захвате польско-украинских городов вместе с татарами задача Козаков обычно заключалась в том, чтобы усыпить бдительность горожан: они уговаривали их открыть ворота и пустить их в город на ярмарку, купить хлеба и др., а затем, когда ворота открывались, то вместе с козаками в город врывались и татары, и начиналась резня. В свою очередь татары, после захвата города часто уводили с собой в плен украинских крестьян и бедноту, помогавших им перед этим грабить город и убивать польское и еврейское население.[497] В этой ситуации козаки нередко отдавали татарам и часть украинских женщин из своего табора в обмен на долю захваченной добычи. Как пишет Ролле, «женщины и дети доставались после победы в основном татарам; когда же пленниц было мало, или их стоимость не отвечала добычи, которую получали после победы козаки, то татары, кроме пленниц получали и известное число украинок; этот обычай до того укоренился, что украинский люд стал подозревать, что и Хмельницкий в этом участвует».[498]
Гораздо выше, чем обычные женщины, котировались у козаков «ворожки», которые происходили, как правило, из знатных козачьих родов и составляли своеобразную свиту козацких атаманов. В отсутствие у Козаков института полковых священников эти женщины выполняли функцию жриц-вещуний, часто управлявших волей и настроениями харизматических козацких атаманов и гетманов. У Богдана Хмельницкого был целый штат ворожек, в обществе которых он часто проводил время и которые имели на него настолько сильное влияние, что его вторая жена Олена часто прибегала к их помощи для того, чтобы повлиять на решения мужа. Так, в историческом свидетельстве, относящемся к февралю 1649 года, сообщается: «Долго спал Хмельницкий после того как подпил с ворожками, которые его забавляют и обещают ему удачу на войне в этом году».[499] Козаки часто, выступая в поход, консультировались с ворожками и корректировали свои военные действия в зависимости от их предсказаний. Одну из таких женщин – сестру атамана Донца- описывает Костомаров в своей истории войн Хмельницкого: «это была чаровница, которая умела вещать будущее и чародейскими заговорами помогала козакам; когда козакам было опасно, она советовала уклониться от боя; когда ж им было суждено победить, она живо гарцевала верхом впереди войска. Вражеское оружие долго не брало ее».[500]
В то же время судьба «ворожеек» в козацком лагере была непрочна и переменчива, так как они репрезентировали для войска магическую составляющую атаманской власти. Как только их пророчества переставали сбываться, козаки, а иногда их противники, к которым они попадали в плен, жестоко расправлялись с ними: сажали на кол, топили в реке, забивали палками. Так погибли сестра атамана Донца, известные козацкие чаровницы Солоха и Маруша. Костомаров пишет, что во времена похода к Берестечку немало «ворожеек» шло с козацкой старшиной, и после поражения обозная голота вылила на них свой гнев за неудачу и страшно мучила их за их неправдивые пророчества.
Впоследствии у Козаков сохранился обычай топить ведьм в случае засухи,[501] хотя считалось, что в этом случае ведьма может сотворить перед смертью вещее проклятие. У запорожцев существовало поверье, что Сечь пропала от бабы (Екатерины II), так как таково было пророчество ведьмы: «Как-то не было в Запорожье целое лето дождя, все в поле почернело, выгорело до последней былинки. Настал голод. Знающие люди догадались, что дождь крадут ведьмы, и нашли двух, трех таких старых ведьм, и как их пришпарили сечевеки, сами они и повинились, а как стали их топить в речке, одна, утопаючи, и закричала: – Вот вы, запороженьки, губите нас, баб: сгубит и вас самих баба!» [502]
Важное значение для понимания отношения к ведьме в культуре украинских Козаков имеет интерпретация