Илья не думал о смерти, думал о девушке, бегущей рядом. Оборачиваться больше не хотелось – он знал, что спецназовцы догоняют. Они надорванно орали, палили вверх, и с каждым мгновением шум, который они поднимали, делался ближе, явственнее. Но он не сдавался, открывалось второе дыхание.

– Вперед, Олеся, – бормотал Илья, – вперед, мы уйдем…

Она не могла говорить, задыхалась, ноги ее подгибались. Но вот заблестел просвет между деревьями. Они вылетели к проселочной дороге, которая тянулась перпендикулярно их бегу и… крутому обрыву, который начинался сразу за дорогой! Илья не поверил своим глазам. Вот так номер! Не может быть! Они продолжали бежать, перескочили дорогу, затормозили на краю. Высоко, черт возьми, метров десять-двенадцать, и склон гораздо круче того, предыдущего. И не кусты внизу, а камни и глиняные валуны… Он в отчаянии обернулся – автоматчиков еще не видно, но они уже подбегали к опушке, трещал бурелом под ногами!

– Прыгаем, Олеся, – проговорил Илья убитым голосом. – Прыгаем. Двум смертям не бывать.

– Господи, мамочка дорогая… – Она задрожала, посмотрела на него умоляющим взглядом: – Вот так возьмемся за руки и прыгнем? Весь мир в кармане, да, Илюша?

И ведь действительно прыгнула бы. И он бы прыгнул. Лучше ужас – и всё, чем ужас без конца. Но уже надрывался двигатель, ревел, заглушая крики из леса! Слева по дороге шла машина – такая знакомая тачка со значком «Тойоты» на капоте! Она двигалась, рисуя «восьмерки», надрывно гудел звуковой сигнал. Фещенко резко затормозил, машина встала рядом с ними. Распахнулись двери на правой стороне, и Рома с Беженцевым дружно ударили по лесу! Это было похлеще, чем волшебник в голубом вертолете!

– Командир, проблемы? – проорал в открытое окно Фещенко. – Вам что-нибудь подсказать?

Побег был впечатляющим. Стрелки едва успели захлопнуть двери, как внедорожник сорвался с места и помчался вдоль обрыва. Плачущая Нина Андреевна бросилась дочери на шею. Хныкала Иришка – ее завернули в одеяло, заткнули уши ватными тампонами. Ребенок находился в безопасности, под кучей покрывал и одеял, за стальными жалюзи и бронированным кузовом. Остальные выглядели так, словно их неделю вертели на карусели. Машина катилась с горки, опасно маневрируя. В спину стреляли, но не очень энергично – внезапный выкрутас ополченцев обескуражил силовиков. В этом районе был только пеший спецназ, техника отстала или ушла другим путем. «Тойота» уносилась по склону. Вот оборвался лес, она вылетела в поле, понеслась по относительно ровному проселку. За спиной пока было тихо – всех удивили!

– Вы откуда? – спросил Илья.

– Тебя искали, – огрызнулся Фещенко. – И эту… – Он глянул в зеркало – Олеся зачем-то рылась в своей хозяйственной сумке, натягивала на уши бейсболку с козырьком. – Красную шапочку.

– Краповую шапочку, – поправил Илья, и все нервно засмеялись.

– Метались туда-сюда, – продолжал Фещенко. – Здесь, оказывается, уйма дорог, не знаешь, какую выбрать. Пару раз чуть на «укропов» не нарвались, потом пальбу услышали, пытались понять, где это. Вроде сообразили… Слушай, а вы в натуре хотели с обрыва прыгнуть?

– Ладно, замяли, – смутился Илья, покосившись на Олесю, и в нескольких словах поведал о том, что с ними произошло. Ополченцы уважительно помолчали, отдавая дань павшим товарищам.

– Капитан Колодяжный командовал минометной батареей девятого мотострелкового полка, – со вздохом проинформировал Фещенко. – Пропал без вести в мае после нападения хохлов на позиции его подразделения. Среди трупов и раненых его не нашли. Подозревали, что попал в плен, но точной информации не было, никто не предлагал его обменять…

До Кирпичного оставалось совсем немного, когда за спиной возникло пылевое облако. А у Фещенко опять образовались проблемы. Машина сбавляла скорость. Он орудовал рычагами, заслонкой и мучительно старался не материться в присутствии женщин и ребенка.

– Ну все, командир, пипец, – удрученно резюмировал он. – Ехать будем, но не больше шестидесяти километров.

– Издеваешься? – вскинулся Илья.

– Издеваюсь, – вздохнул Фещенко.

– Уж не знаю, чем мы им так понравились, – пожал плечами Беженцев, – рвутся, не жалея людей и бензина… Командир, боюсь, нам опять придется принимать бой.

Илья понимал, что они в лучшем случае смогут дотянуть до Кирпичного. Так и вышло. Фещенко безрезультатно давил педаль газа, но что-то вышло из строя в навороченном организме автомобиля. Это была пустынная местность, впрочем, что взять с этого горем убитого депрессивного района, отравленного свалками? Из выхлопной трубы чадило, как из паровозной. Погоня приближалась – боевая машина пехоты со спецназом на броне и несколько джипов. Они уверенно сокращали дистанцию. БМП не стреляла – похоже, силовики сообразили, что у беглецов проблемы с машиной, и решили взять всех живыми. А потом выставить на обозрение всему миру – дескать, вот оно, документальное подтверждение того, как террористы соблюдают перемирие! По левому борту пробежал рабочий поселок Кирпичный. Он выглядел подозрительно вымершим. Удивляться нечему – все его жители трудились на кирпичном комбинате, лопнувшем три года назад. Видимо, большинство разъехались…

Илья лихорадочно прикидывал варианты. На следующем километре начинались свалки – целый мегаполис из ржавого металла и прочего хлама, включающего отходы химических производств. Здесь когда-то сохранялась видимость порядка – мусор сортировался, «предприятие» охранялось. Теперь это был пустынный постиндустриальный пейзаж. Горы металла, некоторые из которых напоминали Эверест, покосившийся остов башенного крана, из-под которого давно растащили рельсы. Дорога петляла между мусорных куч, каких-то древних железобетонных строений. Бешено стучало сердце. Люди поминутно озирались – погоня приближалась. Впереди показалась последняя ржавая гора, а за ней пустота – абсолютная. Голая равнина до леса – версты четыре. Далее осинники, Марьинские болота, но туда не добраться. Вырвутся на равнину – их тут же догонят или тупо расстреляют из пушки и пулеметов. На это и рассчитывают, оттого и помалкивают…

Единственное решение – кто-то должен задержать их на этой последней куче!

– Фещенко, остановишь у последней свалки, – распорядился Ткач. – Мы выходим, держимся, сколько сможем, за это время ты должен исчезнуть в лесу.

– Нет, командир, – покачал головой Фещенко, – я с вами. Не поеду. И плевать, что ты тут типа старший. Не поеду, и всё. Отдавай под трибунал, я стерплю.

– Черт… Антон!

– Фиг тебе, командир! – взвился Беженцев. – И меня под трибунал, не поеду! Ну, хочешь, расстреляй прямо здесь, душа спокойнее будет!

Начались крики, ругань! Никто не хотел бросать товарищей. Но ведь надо увозить гражданских! Пусть сами уезжают! Но как? Олеся не умеет водить машину! Возникала патовая ситуация. Девушка плакала, умоляла Илью одуматься, не оставаться на верную смерть. На какую верную смерть! – возмущался Илья. Свяжемся с начальством, начальство пришлет подкрепление или ударит артиллерией по «укропам». Близ Табельного расположена замечательная гаубичная батарея капитана Касторского – эти парни прекрасно умеют стрелять по квадратам! О какой смерти она говорит?! Но Олеся плакала, прекрасно все понимая. Проблема решилась внезапно и как-то неожиданно.