Но к пересменке я поехал, наглеть нечего. Нога, кстати, болела уже поменьше, я почти перестал хромать. Екатерина Тимофеевна была участлива, заботлива, встретила буквально у входа на работу.

– Всё нормально прошло? – задала она риторический вопрос. Кто ж ей такие вещи рассказывать будет? Главврач повела меня к себе в кабинет отпиваться кофием («настоящий, бразильский»), но по пути тормознула у ординаторской, собрала коллектив:

– Товарищи! У нас радость. Андрей Панов, наш сотрудник, фельдшер третьей бригады, получил престижную международную премию Коха! Это первый советский доктор, которой ее завоевал за всю историю. Давайте его поздравим!

Мне зааплодировали, подошли Геворкян и Валентин, пожимать руки.

– Коллеги, я не один получил премию, – мне пришлось выбраться из толпы, даже привстать на цыпочки, чтобы всех увидеть. – Со мной ее разделил профессор Морозов из Института питания.

Разумеется, посыпались вопросы, пришлось даже небольшую лекцию прочитать про язву желудка. Тема была актуальна, на «скорой» особенно – нерегулярное питание плюс сухомятка часто к проблемам с пищеварением приводят…

После лекции я все-таки оказался в кабинете Дыбы и попробовал бразильского кофе. Что было очень актуально – глаза просто слипались. Вроде и спал ночью, а усталость накопилась. Сейчас домой – и продолжу.

– Я пойду, ладно? – спросил я Екатерину Тимофеевну, когда черная горько-кислая жижа в чашке оказалась выпита. Никакие шоколадные конфеты не помогают.

– Конечно, отдыхай. Ты вот скажи мне… – главврач просто лучилась любопытством. Встала, наклонилась, якобы что-то достать из шкафа, и продемонстрировала аппетитный тыл. Заодно и телефонные шнуры из розеток выдернула. – Ты как на Андропова вышел?

– Это он сам на меня вышел. После той истории с Брежневой. Кстати, как она?

– Да без изменений. Опять пьет, – Дыба вздохнула, поправила прядь волос за ухом. – Куда премию собираешься потратить? Ах да, ее государство заберет. Может, чеками выплатят?

– Не думал еще, – обтекаемо ответил я. Вот с кем делиться планами на свои деньги не хочется, так это с начальством.

Главврач достала из шкафа бутылку коньяка. Ого, французский «Мартель»!

– Капельку? Для вкуса? – Екатерина Тимофеевна вопросительно посмотрела на меня, щедро капнула себе в кофе.

– Спасибо, но я за рулем, – с сожалением ответил я. Потом посмотрел на узкую юбку-карандаш Дыбы, красиво скрещенные ноги, которые она выдвинула в мою сторону. Блин, это плохо кончиться может!

– Так что, в ФРГ едешь? Когда? – начальница покрутила головой, обозначая уставшую шею, потянулась, показывая свою богатую грудь в белой блузке. Черт, черт… горю синим пламенем. Как же свалить отсюда? Идти на конфликт? А сердечко-то в ширинку уже стучится. Так, спокойно. Вдох, выдох, смотрим в окно, вспоминаем стати невесты. Нет, так это не работает. Надо что-то противное вспомнить. О, Эдвард Мунк. Картина «Крик». Или вот страшный клоун из «Оно». Брр… Помогло слегка.

– Ну это не я решаю. Чазов в Минздраве согласовывает поездку.

– Евгений Иванович тоже едет? – Дыба подобралась, даже убрала ножки в чулочках под стол.

– Возглавляет делегацию.

– Ого… Это, считай, высший уровень. Круче только министр.

– Буренков?

– Да, Сергей Петрович. Теперь-то наверняка захочет познакомиться. – Екатерина Тимофеевна разочарованно вздохнула, наклонилась и прямо со стула подключила обратно телефоны. По одному из которых почти тут же, она даже не успела отпить кофе – поступил звонок.

– Да, я… Панов? У меня. А что случилось? Ну давай, переключай.

Дыба поздоровалась с кем-то с другой стороны трубки, начала напряженно слушать, озадаченно поглядывая на меня. Коротко произнесла:

– Мне надо согласовать это с моим начальством, предварительно проблем не вижу. Я перезвоню, диктуйте ваш номер.

Мнда… эпоха определителей еще далеко впереди.

Черкнув на бумажке семь цифр, Дыба повесила трубку, улыбнулась мне.

– Готовься, Панов. Ждет тебя дорога дальняя…

– И судьба печальная, – подхватил я.

– И любовь страдальная, – закончила главврач. – Едешь на съемки в Останкино. Программа «Здоровье». Чазову я сейчас позвоню. Возьми номер, согласуешь, когда там и что.

Глава 16

В ординаторской вяло тек привычный спор о том, кто и как хотел бы умереть. Разговор этот практически бесконечный и носит исключительно теоретическую нагрузку. Поводом стал визит одной из бригад к очень пожилой дамочке, которая просила дать что-нибудь, чтобы умереть. Дескать, зажилась. Самое смешное, что фамилия пациентки была Бессмертная.

В ходе дискуссии обсуждали преимущества обширного геморрагического инсульта над массивной тромбоэмболией легочной артерии. Тут и ежу понятно, оба состояния ведут к неминуемой и быстрой гибели, вот только сторонник кровоизлияния Геворкян доказывал любителю обтурационного шока Валентину, что тот со своей ТЭЛА успеет испытать физические мучения. В то время как он из-за краха в голове вообще ничего не почувствует. Так что все выбираем разрыв аневризмы! Дело уже дошло до обсуждения вопроса, можно ли испытывать боль при мгновенной смерти коры головного мозга.

Пришел грустный Давид, вяло поздравил меня с премией. Начал переодеваться.

– Ты чего такой кислый? Опять Симка мозг пилит?

– К родителям свалила.

– Вот это номер! Снова поругались?

– Насмерть. Дядя Темур приехал, я предложил ему переночевать. Ну засиделись слегка вечером…. А утром жена такой скандал закатила! Ну я ей и ответил.

– С правой в челюсть?

– Что ты! Просто отругал по-абхазски тупой коровой. А она как-то поняла, собрала вещи…

– Ясно. Студенческий брак – все по классике. Что делать собираешься?

Давид надел халат и со всей дури хлопнул дверкой шкафчика. Народ посмотрел на Ашхацаву, кое-кто покрутил пальцем у виска.

– Пан, помоги мне!

Я тоже закрыл шкафчик, покачал головой. И что тут можно сделать?

– Специально для сотрудников скорой помощи центральной клинической больницы мы ставим песню из кинофильма «Бриллиантовая рука».

Я сложил руки перед грудью, запел:

…Помоги мне, помоги мне,

В желтоглазую ночь позови.

Видишь, гибнет, ах, сердце гибнет

В огнедышащей лаве любви…

– Пан, а если серьезно?!

– А если серьезно, то надо тебе чем-то поразить сердечную подругу. Чтобы у вас огнедышащая лава прекратилась.

– Подарок?

– По́шло.

– Дорогой подарок?

– Дава, включи мозг.

– О! Мне тоже нужна премия.

Я опять сложил руки как заправский концертмейстер, громким голосом произнес:

– «На сцену для вручения награды приглашается лауреат Государственной премии СССР за выдающиеся достижения в труде…»

– Пан, ну прекрати!

Давид взял меня за лацкан пиджака:

– Ей-богу, нужно прогреметь. Чтобы Симка меня за долбодятла не держала.

– А ты и есть долбодятел. Я тебе говорил: не женись на ней?

– Говорил.

– Предупреждал, что ничем хорошим это не кончится?

– Предупреждал, – Давид повесил голову. – Не поможешь?

– Помогу, – я тяжело вздохнул, задумался. Давид у нас кто? Правильно, будущий хирург. А будущее самой хирургии за чем? Тут даже думать не надо – эндоскопический метод. Малоинвазивное вмешательство, вот это все. Оптический лапароскоп уже существует, но вот сделать