во время укуса обеспокоило его. И теперь он загонял её в угол. Быть может, у него поджимало время. Но если он говорил правду о том, что не нуждался в ней конкретно, никто не мог сказать, сколько ещё этого истощающегося времени он ей предоставит.

Она посмотрела на свои руки и увидела, что они снова дрожат. Один долгий взгляд этих пронзительных тёмно-синих глаз, одно предложение с сексуальными намерениями, и она снова превратилась в жалкую развалину.

Проклятие, она не могла позволить этому случиться. Ей нужно было быть сильнее. Ей нужно было разобраться, что, чёрт возьми, происходит, если у неё был хоть какой-то шанс выиграть в этой ситуации. Скоро пройдёт ещё одна ночь. Ещё одна потраченная впустую ночь, когда она могла быть уже на улице, вооружившись именем, которое он ей дал.

Ей нужно было переспать с ним.

Ход собственных мыслей поразил её.

Об этом не могло быть и речи.

Но это могло бы разрушить чары, например, выпустить яд от укуса. Переспав с Кейном, она могла бы высвободить всё, что слишком долго сдерживала. Это также могло бы выиграть ей время, подавив всё, что она чувствовала к нему, и дать ей шанс на борьбу.

Она могла бы увидеть, каким он был, воочию, если бы осмелилась поставить себя в такую ситуацию. Как сказал Роб — он не был бы нежным, он не был бы добрым, он не был бы терпеливым. И, может быть, это и нужно было… может быть, это было не так уж плохо.

С другой стороны, она могла бы подвергнуть себя риску испытать к нему больше чувств. Он уже доказал, что гораздо более способен на нежность, чем она себе представляла. Интуитивный. Восприимчивый. Внимательный. Она подумала о том, как легко она едва не позволила ему продолжить, полностью потерявшись в моменте. В конечном итоге, она могла бы дать ему именно то, ради чего он привел её туда. Потому что, как бы сильно она ни презирала это признавать, это никогда не могло быть просто сексом. Это никогда не могло быть просто сексом с вампиром, который заставлял её дрожать, встречаясь с ним взглядом, который посылал волны возбуждения через неё одним прикосновением, который уже подавлял пожизненные запреты и убеждения в безбрачии.

Она воспользовалась туалетом, вымыла руки и опустилась на ступеньки ванны.

Она опустила голову на руки. Макс и Роб были правы. Она была глупа, думая, что сможет справиться с Кейном. Её подготовка, её опыт, даже её огромное количество знаний о нём ничего не значили, когда она смотрела в его глаза. Только Ксавьер верил, что она сможет это сделать. Если он вообще верил. Чувство сомнения охватило её при воспоминании об искренности заявлений Кейна в гараже.

Кейн был прав, подозревая, что Ксавьер послал её сюда. Он был прав, подозревая, что тот вылез из своего тепличного места. Ксавьер, который явно намеревался поймать Кейна с поличным, который послал её под прикрытием, знал, что с ней может случиться всё, что угодно. Всё, что угодно, лишь бы это дало ему веские доказательства, необходимые для привлечения Кейна к ответственности.

Потому что Кейн никогда не был пойман с поличным. Свидетели так и не появились. И многое из того, что Кейн сказал о себе подобных, имело смысл. Было легко предположить, что именно страх удерживал свидетелей вдали от этих дел. Но было ещё столько всего во внутренней работе третьих видов, чего они не знали. И ещё меньше они знали и понимали о магистрах видов.

Магистр вида, который ждал её за дверью. Вампир, который знал, как получить то, что хотел. Вампир с чувственным, чувствительным прикосновением, пробудившим в ней те части, которые она считала неактивными и даже несуществующими. Вампир, который обещал быть сексуальным, возбуждающим и приносящим удовлетворение любовником.

Она сжала руки между напряжёнными бёдрами и уставилась на дверь. Вампир, который использовал её только для одной цели.

Этот довод она держала бы на переднем плане своего сознания. Он мог бы уберечь её сердце, как бы ни реагировало на него её вероломное тело.

Она не могла влюбиться в кого-то, кто использовал её, кто манипулировал ею. Кто-то, кто был настолько высокомерен, что даже не притворялся, что она ему нравится. Если бы он был достаточно тщеславен, чтобы поверить, что она влюбится в него, несмотря на это, возможно, она бы сыграла в эту игру. Слишком много стояло на её кону, чтобы проиграть. Эта его неприкасаемая аура была в такой же степени придумана её сознанием, как и его репутацией. Она чувствовала себя запуганной им, неполноценной по сравнению с ним, но у неё не было для этого причин. Быть может, она боролась слишком усердно. А, может, слишком усердно боролась с самой собой. Может, ей нужно было разоблачить его блеф. И, возможно, пришло время ей повысить ставку.

И где-то глубоко внутри, где-то она начинала охотно признавать, что хотела нажать на несколько его кнопок. Она хотела осмелиться поиграть с ним. Она хотела на некоторое время отодвинуть свою профессиональную роль в сторону.

Она заставила себя подняться со ступенек и открыла дверь ванной. Кейн всё ещё сидел на диване и просматривал документы. Её сердце бешено заколотилось, и она тут же почувствовала, что снова попадает в затруднительное положение. Ей нужно было ещё несколько минут. Ещё немного. Она направилась на кухню, открыла холодильник и достала бутылку воды. Она обхватила дрожащей рукой крышку, открыть крышку оказалось не так просто. Усилив хватку, она резко выдохнула, когда та всё ещё не сдвинулась с места.

Она была так сосредоточена на задаче, что вздрогнула, когда поняла, что он стоит у неё за спиной. Она позволила ему взять бутылку, повернулась к нему лицом и наблюдала, как он с лёгкостью откручивает крышку.

Несмотря на всю её решимость в ванной, её нервы не выдержали.

— Спасибо, — сказала она, двигаясь в сторону, чтобы протиснуться мимо него.

Но Кейн опёрся одной рукой на холодильник, блокируя её, а другую положил на стойку рядом с ней.

— Что нужно сделать, чтобы проникнуть в тебя?

Её сердце подпрыгнуло.

— Это был твой животрепещущий вопрос всё это время, не так ли, Кейн?

Он почти улыбнулся её воспоминаниям о комнате для допросов.

— Посмотри мне в глаза и скажи, что я напрасно трачу своё время.

Её пульс застучал в ушах. Она отказывалась дрогнуть под пристальным взглядом.

— Я немного старовата для тактики основного задиры детской площадки.

— И всё же мы здесь… только ты и я,