На пороге возвышался Ян. И он… не сводил хмурого взгляда с дочери.

«О, господи!»

Она не знала, каким чудом удержалась на ногах и не грохнулась в обморок.

Уязвимой, беззащитной, слабой — именно так чувствовала себя в ту секунду.

Впервые. Со дня ее визита к нему на квартиру они виделись впервые.

Ян держал данное ей слово ровно полторы недели. Пока болел, вообще к родителям не приезжал. А потом… Галина Петровна говорила, что он заезжает к ним ежедневно. Перед работой. Стало быть, и сегодня заезжал.

«В таком случае, что он здесь делает? Сейчас? Ой, мамочки…»

Будто почувствовав ее смятение, Ян прожег Стасю тяжелым взглядом.

Затем, вновь сосредоточил внимание на Настюше. Та, в свою очередь, неотрывно следила за ним. За громилой, заслонившим собой почти весь дверной проем. В этот момент Кострова заметили и его родители.

— Ян? — удивился Сергей Алексеевич, выключая телевизор.

— Вроде как, — отозвался он тихо, будто с трудом ворочая языком.

— Сынок, все в порядке? — насторожилась Галина Петровна. — Ты разве не на работе должен сейчас быть?

— И был, — Ян перевел на нее потерянный, чуть заторможенный взгляд. — Но отменил все дела, когда не смог до вас дозвониться. Ни до Веры Павловны, ни до тебя. И даже отец на звонки не отвечает. Я уж думал, случилось что.

На последней фразе он вновь уставился на Стасю. Затем на Настюшу. И снова на Стасю, вынуждая ту вибрировать от напряжения, как оголенный провод. Облокотившись на косяк, Ян вдруг… торопливо ослабил галстук.

А потом вообще сорвал его с себя и швырнул куда-то не глядя. Туда же полетел и пиджак. Оставшись в рубашке, рукава которой закатал до середины предплечья, Ян решительно двинулся вперед. И Стасе понадобилась вся ее выдержка, чтобы оставаться на месте. Чтобы встретить его с гордо поднятой головой, а не забиться в щель, как трусливый таракан.

— Твоя принцесса? — глухо пробормотал Ян, кивая на Настюшу.

— Да, — пересохшим от волнения горлом, прокаркала Стася. — Моя. Принцесса.

— Познакомишь?

Вроде и вопрос задал. Да только прозвучал он, как жесткое требование.

Теряясь в эмоциях, бушующих в груди, Стася произнесла почти беззвучно:

— Если захочет…

Глава 41

«Но она не захочет! Моя… наша дочь этого точно не захочет!»

Стася верила в это. Надеялась. Ведь прекрасно знала свою малышку-трусишку. И в большинстве случаев могла безошибочно предсказать ее реакцию на те или иные ситуации. Но, как оказалось, не в этот раз.

Сперва Настюша вполне ожидаемо растерялась. Смутилась. Плотнее прильнула с Стасе в поисках безоговорочной поддержки и защиты. Но и зрительного контакта с Яном не теряла. Продолжала таращиться на него снизу вверх, едва дыша при этом. Все изменилось, когда Ян сам присел на корточки рядом с Настей. Окинул пристальным сканирующим взглядом и… неожиданно подмигнул ей. Секунда, и повисшую тишину разорвал звонкий детский хохот. Вцепившись пальчиками в одежду Стаси, Настюша выпалила:

— Какой смешной! Мама, смотри, какой дядя смешной!

«Дядя…»

Банальная фраза острым клинком прошлась по сердцу. Превозмогая ноющую боль в груди и нервную дрожь во всем теле, Стася сухо уточнила у дочери:

— И что такого смешного ты в нем разглядела?

— У него же борода! — выпучила глазенки ее малышка. — Дядя бородатый!

Ну, бородой назвать растительность на лице Кострова было сложно. Однако и отрицать тот факт, что он сильно оброс за эти полторы недели, тоже не имело смысла. А потому, соглашаясь с дочерью, Стася прокомментировала:

— Действительно. Похоже, дядя совсем забыл о существовании бритвы.

Не отрывая взгляда от Настюши, Ян безразлично отозвался:

— У дяди полно других забот. Дяде нет дела до бритья.

— Очень жаль, — процедила сквозь зубы Стася, неожиданно задетая этим самым безразличием. — Дяде не идет борода. Совсем не идет. С ней дядя кажется старше своих лет и в целом выглядит неопрятно!..

На ее выпад Ян отреагировал лишь усталым вздохом и странной ухмылкой.

А после обратился непосредственно к их притихшей дочери:

— И как же зовут тебя, принцесса?

«Принцесса», потупив взор и смущенно пошаркав ножкой, пролепетала:

— Настюша!

— У тебя очень красивое имя, Настюша, — едва заметно улыбнулся Ян.

— Да, — радостно закивала та, мотая головой, как болванчиком. — И платье!

Продемонстрировав ему воланы на своем наряде, она заговорщицки выдала:

— Мне его сам Дед Мороз подарил!

— Да, ну? — театрально изумился Костров. — Не может быть!

— Честно-честно! Мама, скажи ему!

— Он верит, милая, — Стася погладила дочь по голове, успокаивая. — Верит.

Довольная услышанным, Настя с любопытством уставилась на дядю.

— А кто… — начала робко, но закончила более уверенно. — Кто ты?

Будто только этого вопроса и ожидая, Костров протянул ей руку.

— Меня зовут Ян. Будем знакомы?

В секунду, когда Настюша доверчиво всунула свою ладошку в его огромную ладонь, у Стаси перехватило дыхание. И сердце пропустило удар. Не говоря уже о том, что в глазах потемнело. Не то от нервов, не то от нехватки кислорода. Она пошатнулась, но неизвестно каким чудом удержала равновесие. И почти в ту же секунду напоролась на испытывающий взгляд Галины Петровны. Женщина столь пристально наблюдала за ней, что Стасе немедленно сделалось не по себе. Благо, Настя отвлекла их всех очередным вопросом, адресованным Кострову. И вновь все услышали уже знакомое:

— И кто ты?

— Ян, — хмыкнул он, мягко удерживая ее руку. — Забыла, как меня зовут?

— Нет. Не забыла. Но…

— Она не об этом, — вмешалась Стася, облегчая дочери задачу. Затем доходчиво объяснила. — Дядя Ян — сын дедушки и бабушки. Бабушка Галя его мама, а дедушка Сережа — папа. Они его родители. Теперь поняла?

Прикусив губу, Настюша задумчиво кивнула. Потом нахмурилась, отнимая руку у Яна. А потом вдруг просияла и воскликнула, громко хлопая в ладоши:

— Мама, а может дедушка Сережа и… и мой папа тоже?

Вроде и смешно прозвучало ее предположение, но в комнате повисла гробовая тишина. Никто не смеялся. Верочка тактично удалилась. Ян распрямился во весь свой немалый рост. Сергей Алексеевич подошел к Галине Петровне и крепко сжал ее руку. А Стася, так вообще — закашлялась, поперхнувшись слюной, внезапно вставшей ей поперек горла. И пока она пыталась отдышаться, лихорадочно придумывая возможные варианты ответа, ее малышка сама опровергла свою же теорию. Но новым заявлением шокировала Стасю еще сильнее. Она ушам своим не поверила, услышав:

— Нет. Деда не может быть моим папой. Он хороший. А мой папа — сволочь.

— Доченька, — сипло прокаркала Стася, обхватывая ее лицо ладонями и вглядываясь в ее лучистые глаза. — Ты… ты что такое говоришь?

— А это не я так говорю! — невозмутимо поведала малышка. — Это