– Ничего, бывает.

Мулла тем временем опять запустил руку под халат и достал еще один мешочек.

– Теперь точно пять. Давай мне амулет!

– На, – протянул ему ходжа свой оберег, а деньги передал Саиду. – Ну, мы пошли?

– Да, да, иди, – захихикал мулла, вешая амулет себе на шею. – Несчастный болван.

– С чего ты взял, что я болван?

– Я это ясно вижу! – с пафосом произнес мулла, гордо вскидывая подбородок.

– Ну, ну, – покачал головой Насреддин. – Пошли, Саид.

Когда они отошли на приличное расстояние от счастливого муллы, Саид тихонько спросил:

– А это и вправду был волшебный амулет?

– Саид, запомни: в мире есть только три волшебные вещи, и называются они: любовь, доброта и разум. Остальное все сплошные глупости.

– Уф-ф, ходжа, а я уж грешным делом решил, что вы меня с помощью вашего талисмана изловили. Но тогда выходит, что вы обвели вокруг пальца муллу? Вот потеха! За грошовый амулет получить пять тысяч. Кстати, а вы уверены, что он вас не надул, и в мешочках лежит именно пять тысяч? – занервничал Саид.

– Маловероятно. Но даже если и так, то наша выгода все равно очевидна.

– Вы правы, – вынужден был согласиться Саид. – Но в таком случае вам стоило забрать все его деньги. Я заметил, что у него под халатом было еще три таких мешочка.

– Саид, жадность еще никого не доводила до добра. К тому же за вырученные деньги нам еще предстоит побороться.

– Как? Вы думаете?..

– Мошенник! Плут! Держи его! – донесся сзади визгливый голос муллы. – Стой, паршивый ишак!

– Ну вот, быстро же до него дошло, как ловко его провели, – Насреддин остановился посреди улицы, поджидая настигавшего его муллу.

– Чего кричишь, словно за тобой гонится сам шайтан? – спросил ходжа, когда бледный от ярости, запыхавшийся мулла почти добежал.

– Стой!

– Уже стою. Ну, чего тебе?

– Ты меня… надул!.. – выпалил мулла, пытавшийся отдышаться после быстрого бега. – Верни… мои… деньги!

– С чего вдруг? Ты хотел купить товар, я назвал цену, ты ее заплатил. А теперь ни с того ни с сего требуешь расторгнуть честную сделку?

– Честную? Ну нет! – поводил мулла пальцем перед носом Насреддина. – Ты обманул меня, твой амулет не действует.

– Не понимаю, о чем ты, – пожал плечами Насреддин.

– Сейчас ты все поймешь, – прошипел мулла, завидев проходящих мимо стражников. – Эй вы, немедленно доставьте Насреддина к судье – он обманул и обокрал меня!

– А ты кто такой? – подивился подобной наглости стражник.

– Я мулла, друг Шарифбека, – и мулла порывистым движением руки сорвал с лица повязку.

– О! – озадаченно почесал затылок стражник и, сделав грозное лицо, направил копье на Насреддина. – А ну, пошел. Давай!

Насреддин развернулся и зашагал к дому судьи в сопровождении двух стражников и Саида, который в столь трудный момент не решился оставить своего наставника. За ними устремился мулла, умывая руки и приговаривая:

– Сейчас ты за все заплатишь, старая лиса. За все.

Народ, встречавшийся по пути ходже, останавливался, затем присоединялся к идущим, и вскоре за стражниками и муллой следовало человек сто, не меньше. Мулла боязливо оглядывался через плечо, теперь уже ворча себе под нос:

– Чего они увязались за нами? Дел у них, что ли, нет? Еще накинутся и разорвут.

Но никто трогать его не собирался, и мулла с ходжой и Саидом без приключений добрались до дома кази, который, заслышав непонятный шум на улице, вышел на порог дома.

– О люди, что вас привело ко мне? – спросил он, перебирая пальцами четки.

– Защиты и справедливости, о Шарифбек! – вперед вынесся мулла и припал к ногам судьи.

– Это вы, мулла? Я думал… Впрочем, неважно. Встаньте, – повел рукой кази.

– Благодарю вас! – Мулла с кряхтеньем воздел себя на ноги. – Я обвиняю Насреддина, справедливейший! Он выманил у меня обманом пять тысяч динаров и отказывается их возвращать.

– Хм-м. – Морщины избороздили чело кази, и он обратил свой проникновенный взор на ходжу. – Правда ли то, что он говорит?

– Он лжет, о кази.

– Как?! – вскричал мулла. – Я лгу?

– Именно так. Разве не ты не давал мне проходу на базаре, требуя продать тебе мой амулет. Тому есть множество свидетелей.

– Ты сказал, что это амулет истины, подлый лгун, – захныкал мулла, оборачиваясь к кази. – О Шарифбек, пусть он вернет мне мои деньги.

– Но разве ты не постиг истину?

– Какую еще истину? – хрюкнул мулла.

– Что тебя провели. Вернее, ты провел себя сам.

– Ах ты, подлый старик с жалом змеи!

– Зря ругаешься, мулла. Сделка была честной.

– Честной? Бронзовую побрякушку, вот эту самую, – трясущимися от волнения пальцами мулла протянул талисман молча наблюдавшему за происходящим кази, – за пять тысяч динаров?

– Я повторяю, – Насреддин сложил руки на груди, – ты сам настаивал, чтобы я тебе его продал.

– Ты подсунул мне негодный товар! Помнишь, я тебя спросил: «Это он?» А ты ответил мне: «Да!»

– Неправда. Я ответил тебе: «возможно», а это ни «да», ни «нет». И если ты воспринял мое «возможно» как «да», то при чем здесь я?

– Все было именно так? – разлепил губы кази.

– Именно так, – ответил Насреддин, склонил голову, – и в том я готов поклясться на Коране! Но если этого справедливейшему кази недостаточно, я готов предоставить свидетелей сделки.

– Но ведь ты, ходжа, все-таки обманул уважаемого муллу. Никакого амулета истины не было!

– Амулет был и есть.

– Покажи его нам!

– Невозможно, – отрицательно покачал головой Насреддин. – Мой амулет – это разум. Только он способен постигнуть истину.

– Хм-м, – огладил бороду судья. – Если все так, как ты говоришь, то правда, как ни печально, на стороне Насреддина.

– О Шарифбек, помилуйте! – воскликнул мулла, падая на колени перед лестницей. – Пять тысяч за кусок бронзы?!

– Каждый вправе установить свою цену на товар, а покупатель либо соглашается с ней, либо не соглашается, – произнес Шарифбек. – Вы, мулла, согласились с его ценой, так чего же вы теперь хотите от меня?

– Отмените сделку!

– Не могу, – развел руками кази. – Хотел бы, но не могу. Закон на его стороне. А тебе, старик, надлежит внести налог за справедливый суд, что я творил: четверть с того, что ты получил от муллы.

– О почтенный Шарифбек, я тоже когда-то служил кази и потому неплохо знаю законы.

– Правда? – онемел Шарифбек. Признание ходжи оказалось для него большой и не очень приятной новостью.

– Чистейшая правда. И, насколько я знаю, все издержки возмещает проигравшая сторона. Так что мулла с удовольствием выплатит вам ту четверть, о которой вы говорили.

– Но у меня ничего не осталось, я нищий! – не на шутку испугался мулла.

– Еще одна ложь. О справедливейший, если его хорошенько потрясти…

– Пропади