— Написать на него рапорт, — не задумываясь ответил Марк. — Узнать, какова была средняя продолжительность его пребывания в тех подразделениях, где он служил ранее. Если обнаружится, что сержанта переводили регулярно, значит, в прошлом против него уже выдвигались подобные обвинения. Если они действительно выдвигались — и даже если не выдвигались, — следует настоять на полном дисциплинарном взыскании и ни в коем случае не заминать дело. Подобным типам чаще всего удается уйти от ответственности благодаря тому, что командирам выгоднее тихонько перевести их в другое подразделение, нежели привлекать внимание к нарушениям дисциплины в подведомственной им части. На самом деле это очень большая проблема не только для армии, но и для полиции. Я участвую в работе комитета, призванного давать рекомендации по вопросам такого рода. Первое правило: ни в коем случае не делай вид, что ничего не случилось.

Джеймс кивнул.

— Неплохой совет, полагаю, — мягко сказал он.

Нэнси улыбнулась:

— Мне кажется, вы знали, что Марк — член комитета.

Джеймс снова кивнул.

— Ну и что мне писать в рапорте? — спросила она со вздохом. — Что старый добрый сержант отпускает не совсем пристойные шуточки в разговорах с солдатами? Вы не слышали одного любимого им анекдота про шлюху, которая вступила в инженерные войска, потому что ей очень хотелось, чтобы ее как следует отымели? Или другого, про лесбиянку, постоянно совавшую палец в сточный колодец, чтобы проверить уровень смазки?

Джеймс беспомощно взглянул на Марка.

— Да, складывается впечатление, что вам несладко там приходится, — с сочувствием произнес Марк. — Если вы проявляете какой-то интерес к мужчинам, значит, вы шлюха, если не проявляете — лесбиянка.

— Совершенно верно.

— Все-таки напишите рапорт. Как бы ни рассматривать его поведение, в любом случае это разновидность сексуального унижения. Закон на вашей стороне, но он бессилен до тех пор, пока вы не начнете сами отстаивать свои права.

Нэнси и Джеймс обменялись насмешливыми взглядами.

— Полагаю, следующим, что предложит Марк, будет наложение судебного запрета на публичное рассказывание сержантами анекдотов, — с усмешкой сказала она.

— Куда, черт возьми, ты идешь? — прошипел Лис, хватая Вулфи за волосы и поворачивая к себе лицом.

— Никуда, — ответил мальчик.

Он передвигался тихо, как тень, но Лис оказался еще тише. Мальчишка и предположить не мог, что за деревом стоит отец, но тот мгновенно услышал шаги Вулфи. Из чащи леса доносился оглушительный рев электропилы, заглушавший все другие звуки. Каким образом Лису удалось услышать осторожное движение Вулфи? Или он все-таки колдун?

Закутавшись в шарф и капюшон, Лис пристально всматривался в открытые балконные двери Особняка. На балкон только что вышли старик и двое других людей, которых Вулфи уже видел раньше. Они смотрели в сторону Рощи, пытаясь понять, кто поднял такой шум. Женщина — теперь, когда на ней не было ни шапки, ни толстой дубленки, относительно пола не возникало никаких сомнений — сделала шаг к перилам и поднесла к глазам бинокль.

— Вон там, — сказала она, опустив бинокль и указав на голые тощие деревья, где вовсю работала группа с электропилой. Смысл ее слов Вулфи понял по движению губ.

Даже Вулфи с его превосходным зрением с трудом мог различить темные фигурки на фоне черных, стоящих почти сплошной стеной древесных стволов. Он с удивлением подумал, что женщина, должно быть, колдунья. Глаза мальчика расширились от ужаса, когда старик внимательно оглядел линию деревьев, где прятались они с Лисом. Лис скользнул за ствол дерева, протянул руку, развернул Вулфи и прижал его лицом к грубой ткани своей куртки.

— Тише, не шевелись, — процедил он сквозь зубы.

Вулфи и сам был перепуган до такой степени, что застыл как вкопанный. В кармане Лиса он почувствовал рукоять молотка. Как бы сильно ни боялся мальчик бритвы, но молотка он почему-то испугался еще больше. Вулфи никогда не видел, чтобы Лис пользовался молотком — хотя мальчик знал, что у Лиса он есть, — но по какой-то непонятной причине испытывал по отношению к нему совершенно необъяснимый страх. Иногда ему казалось, что он видел этот инструмент во сне, но что происходило в том сне, Вулфи припомнить не мог. Осторожно, так, чтобы Лис не заметил, он немного отодвинул голову от куртки отца.

Внезапно звук электропилы захлебнулся и замолк, и до Лиса с Вулфи отчетливо донеслись голоса с террасы Особняка.

— …кажется, наговорили Элеоноре Бартлетт всякой чепухи. Она, словно какую-то мантру, повторяла мне что-то о terra nullius и о теории Локка. Скорее всего она слышала все упомянутые термины от бродяг, так как ей самой они вряд ли известны. Это ведь довольно архаичные термины.

— «Ничья земля»? — спросил женский голос. — Он все еще применяется?

— Не думаю. Terra nullius — один из терминов теории собственности. Проще говоря, люди, первыми прибывшие в необитаемую местность, имеют право претендовать на владение ею от имени своего сюзерена, в прежние времена им, как правило, бывал король. Не могу представить себе, чтобы подобные юридические категории применялись к спорной земле в Великобритании в двадцать первом веке. Главными претендентами на данный участок земли являются Джеймс и Дик Уэлдон… или весь поселок на основании общественного пользования ею.

— А в чем заключается теория Локка?

— Сходный с упомянутым взгляд на принципы частной собственности. Джон Локк — философ, живший в семнадцатом столетии и систематизировавший идеи, касавшиеся проблем собственности. Индивид, оказавшийся первым в каком-либо месте, автоматически приобретал права на землю, которые впоследствии могли быть проданы. Первые американские поселенцы пользовались этим принципом и огораживали участки, совершенно игнорируя тот факт, что присваиваемая ими земля раньше принадлежала местным аборигенам. Естественно, индейцам никогда бы и в голову не пришло огораживать свою территорию.

Заговорил второй мужчина, более мягким, старческим голосом:

— Очень похоже на то, чем теперь занимаются здешние пришельцы. Захватывай все, что можешь, игнорируя установившуюся практику использования земли сообществом, рядом с этой землей проживающим. Интересно, не правда ли? В особенности если принять во внимание то, что они, по всей вероятности, считают себя кем-то вроде индейцев-кочевников, живущих в полном согласии с землей и природой, а отнюдь не агрессивными ковбоями, намеренными жестоко ее эксплуатировать.

— Но у них есть хоть какие-то основания? — спросила женщина.

— Не могу представить себе, откуда такие основания могли бы взяться, — заметил старик. — Когда Дик Уэлдон попытался огородить Рощу, Алиса дала ей официальную характеристику как местности, представляющей научный интерес, поэтому любая попытка рубить там деревья приведет сюда полицию быстрее, чем если бы они решили устроить пикник на лужайке перед моим домом. Алиса боялась, Дик сделает то, что пытались сделать его предшественники — уничтожит древнюю естественную среду обитания животных ради того, чтобы заполучить дополнительный акр пахотной земли. В пору моего детства этот лес простирался на полмили к западу. Теперь подобное кажется совершенно невероятным.