— Тогда сними хоть золотую цепь. И вынь серьгу из уха. Это ведь ты можешь сделать?

— Могу. — Молчанов снял цепь и вынул из уха серьгу. — Как, лучше?

— Намного. Пошли.

Выйдя из машины, они двинулись к Малому Тишинскому переулку.

Этот переулок, в котором жила элита, они хорошо знали.

Дом номер 8 стоял несколько особняком, не примыкая к домам-соседям. Это был восьмиэтажный дом недавней постройки, с хорошо продуманной архитектурой и богатой отделкой. Судя по архитектуре, некоторые квартиры имели два уровня. Вход в дом был со двора.

Войдя в подъезд, снабженный стеклянной дверью, они остановились возле второй стеклянной двери, за которой был виден просторный холл. Нижнюю часть стен холла занимали почтовые ящики. На стене возле двери, ведущей в холл, был укреплен домофон.

Тронув ручку двери и убедившись, что она закрыта, Молчанов оглядел замок.

— Ну что? — спросил Радич.

— Замок шифровой. Боюсь, я с ним долго провожусь.

— Ладно, побереги отмычки. Подождем, пока кто-то войдет или выйдет.

Они встали около домофона так, чтобы одновременно видеть и тех, кто входит, и тех, кто выходит.

Примерно через двадцать минут услышали звук спускающегося лифта.

Из лифта в холл вышла женщина лет сорока с карликовым пуделем на поводке. На ней были обтягивающие ноги черные легинсы и пестрая летняя кофта. Наверняка она была хороша собой в молодости, да и сейчас выглядела неплохо.

Сначала женщина подошла к почтовым ящикам и проверила, нет ли почты. Затем, открыв дверь, отделяющую холл от подъезда, подняла пуделя одной рукой. Когда она посмотрела на Радича, вид у нее был настороженный. Однако, встретив улыбку Молчанова, улыбнулась в ответ и даже придержала створку, чтобы они смогли пройти.

Войдя в холл, они подошли к почтовым ящикам. Повернув голову, Молчанов заметил: опустив пуделя, женщина тут же скрылась из вида.

Достал связку отмычек, открыл ящик с цифрой 20. Подняв заслонку, увидел лежащий в нише смятый бумажный конверт, из которого высовывались ключи.

Проверил — три ключа.

Сунув конверт в карман, закрыл ящик. Радич кивнул: поднимаемся.

После того как они вошли в кабину, лифт медленно пополз вверх. На четвертом этаже двери открылись, они вышли.

На площадку слева от лифта выходили две двери, одна из мореного дуба, с цифрой 19, другая бронированная, с цифрой 20. Обе двери были снабжены смотровыми глазками.

Подойдя к двери с цифрой 20, встали так, чтобы увидеть их в глазок было невозможно.

В металлическую поверхность были врезаны три замочные скважины.

Первые два ключа вошли в отверстия легко, но третий ключ, с бородкой из легированной стали, в скважину входить никак не хотел. Лишь когда Радич похлопал себя ладонью по голове, Молчанов, оценив жест, повернул ключ вверх другой плоскостью, и тот тут же вошел в щель.

Оба, вытянув руки с пистолетами, прижались спинами к стене. Постояв с полминуты, поняли: за створкой никого нет. Да и в самой квартире было тихо.

Не опуская пистолета, Молчанов повернул последний ключ и вытащил ключи из скважин. Радич кивнул: входим.

Молчанов кивнул в ответ. Помедлив, отставной полковник осторожно, двумя пальцами приоткрыл створку. Выставил руки с пистолетом в образовавшуюся щель.

В квартире не было слышно никаких звуков, и Радич вошел в прихожую.

Войдя вслед за ним, Молчанов закрыл дверь и огляделся.

В обе стороны от прихожей располагались две большие комнаты, в которые вели открытые дверные проемы. Полы закрывал ворсистый однотонный светло-серый ковер, в правой комнате на этом ковре лежала еще и большая пушистая шкура белого медведя. Квартира была обставлена добротно, но аляповато. В прихожей на стене, обращенной к двери, висело огромное зеркало, рядом располагалась вешалка, под ней стояли уличная обувь и мужские и женские шлепанцы.

Встретив взгляд Радича, Молчанов показал: идите налево, а я пойду направо.

Не опуская пистолета, двинулся направо. В комнате, куда он вошел, в углу стоял телевизор, перед ним два мягких кресла, стык двух стен напротив занимал обитый светлой кожей угловой диван с разбросанными по нему цветными подушками. Рядом с телевизором темнел антикварный деревянный столик черного дерева с расставленными на нем фигурками африканских божков. На белой медвежьей шкуре были накиданы журналы с яркими глянцевыми обложками.

Справа виднелся проход в кухню, прямо — дверь, ведущая, скорее всего, в спальню. Сейчас эта дверь была закрыта.

Молчанов вошел на кухню. Помещение блистало чистотой, единственным грязным предметом здесь была чашка с недопитым кофе.

На кухню заглянул Радич:

— Ну что?

— Пусто. Правда, я еще не заходил в комнату за этой дверью. Что у вас?

— Тоже пусто.

— Зайдем в комнату?

— Зайдем.

Встав по обе стороны двери, подняли пистолеты. Взявшись за ручку левой рукой, Молчанов медленно открыл дверь.

В комнате стоял полумрак, шторы на окнах были задернуты. Как он и предполагал, это была спальня, большую часть ее занимала огромная, накрытая атласным покрывалом кровать. У изголовья кровати с обеих сторон стояли тумбочки. В углу спальни виднелась еще одна дверь, сейчас приоткрытая. Судя по кафельному полу и проглядывавшей в полумраке части раковины, это была ванная.

Он перевел взгляд в противоположный угол комнаты и увидел выглядывавшие из-за кровати две ноги.

Радич тоже наверняка увидел эти ноги, потому что смотрел в ту же сторону.

Судя по черным брюкам и черным мокасинам, носки которых были обращены вверх, ноги принадлежали человеку, находящемуся на полу за кроватью.

Продвинувшись, они увидели труп мужчины примерно сорока лет, лежащий на спине. Правая рука была откинута в сторону, левая вытянута вдоль тела. Белая рубашка с левой стороны груди, светлый пиджак и часть ворсистого ковра были залиты кровью, уже загустевшей.

Убитого Молчанов узнал сразу, но, чтобы убедиться, что не ошибся, присел.

Сомнений не оставалось — это был Бурун. Лицо убитого, казалось, выражало недоумение.

Посмотрел на Радича:

— Вот это номер. Узнаете?

— Конечно. Это Бурун.

Помедлив, Радич дотронулся до шеи мертвеца:

— Убит недавно, тело еще не остыло. Мне кажется, его убили часа два-три назад.

— Похоже, убит одним выстрелом.

— Насколько я вижу, одним. Попали точно в сердце. — Радич отогнул полу запачканного кровью пиджака, из-под которой показалась кобура с пистолетом «ПСМ». — Собственное оружие на месте.