В тихий звук редких капель, падающих с желтого латунного крана в теплую воду, вмешался мерный звук приближающихся тяжелых шагов. Они помедлили у двери в ванную, затем дверь распахнулась, являя Инквизитора. Он переоделся и выглядел посвежевшим, но недовольным. Должно быть, я сидела здесь гораздо больше, чем было отведено.

Чтож, видимо, это последние наши с ним часы, и стоило провести их так, чтобы запомнить на всю оставшуюся жизнь. Я неспешно, глядя прямо в любимые темные глаза, поднялась из воды, и шагнула ему навстречу.

И всё началось бы именно так, как и планировалось, не наступи я мимоходом на тряпкой валявшееся под ногами злосчастное платье, а именно, на кровожадно оттопыренный карман, а именно, на проклятое кольцо, а и-и-именно на острый твердый камень, в это проклятое кольцо вправленный. Эротический перфоманс потерпел сокрушительное фиаско уже на второй секунде, как только я, поминая попеременно имя господне всуе и чью-то мать, неэстетично заскакала на одной ноге, двумя руками крепко держась за стопу другой и разбрызгивая кровь по всему полу. Чудом не навернулась, едва не добавив в придачу к травме ноги еще и черепно-мозговую.

Благо стремительный Кир спас меня от более болезненного завершения этого постыдного спектакля, ястребом метнувшись ко мне навстречу, и подхватив на руки уже у самого пола готовую упасть если не на голову, то хотя бы на пятую точку меня. Я была дьявольски зла на саму себя, и мокрая и красная, как свежесваренное ракообразное, сидела на чужих руках, сердито нахохлившись. Великий режиссёр во мне умер, так и не родившись.

Мужчина без лишних слов усадил меня на полированную деревянную скамейку рядом с ванной, замотал в чистое, до этого сложенное рядом полотенце чтоб не замерзла, и внимательно осмотрел мою ногу. Я поплотнее завернулась в ткань, и тоже оглядела свою пострадавшую конечность. Порез, по ощущениям, был довольно глубокий, и кровоточил соответственно. Кир не стал рисковать, заматывая рану моим же грязным платьем, поэтому сходил за мазью и бинтами, после чего аккуратно обработал порез и крепко забинтовал, а потом его рука потянулась к тому же платью, так и оставшемуся лежать на месте преступления, зловеще алея пятнами моей крови. Но я никак не могла допустить чтобы он обнаружил этот проклятый кровожадный артефакт, до сей поры затаившийся в левом кармане.

– Кир, – воскликнула я, не успела его рука достигнуть светлой ткани.

– М-м? – Отозвался он, не отвлекаясь, и я с ужасом наблюдала, как он потрошит… правый карман.

– Нога боли-ит… – С удивлением поняла, что если режиссер во мне и умер, то актриса вполне себе подает признаки жизни. Иначе с чем связать это страдальческое подвывание, как не с внезапно прорезавшимся актерским талантом? – Есть обезболивающее?

Тот обернулся в мою сторону, оценивающе обвел внезапно заинтересованным взглядом мою закутанную в тонкое полотенце фигуру, очевидно приняв мои подвывания за страстные стоны, и вспомнив, что я тут, в общем то, в полной боевой готовности, не считая ранения, поднялся и снова подхватив меня на руки, понес в сторону спальни. Я мысленно выдохнула с облегчением, глядя ему за спину. Если не знать, что произошло, то можно было подумать будто в ванной кого-то с особой жестокостью лишили жизни.

Через несколько секунд меня осторожно опустили на кровать и начали медленно целовать, начав с той самой раненой конечности. Хм, а такое обезболивающее мне, в принципе, нравится даже больше…

– Кир? – Один важный вопрос вдруг всплыл в голове, и поэтому хотелось задать его чуть раньше, чем перестану что-либо соображать.

– М-м? – Ответили мне, не отрываясь губами от моей коленки.

– А тот браслет… Он же что-то значит, ну… в плане. – Возможно, стоило сначала сформулировать вопрос в голове, прежде чем начать его задавать.

Коленке стало холодно. Кир приподнялся и начал лениво расстегивать свою рубашку, не отрывая от меня чуть насмешливого взгляда.

– Тот браслет, принцесса, является моим родовым артефактом также, как Индиго – твоим. И факт передачи самого артефакта, как и его составной части, говорит о более чем серьёзных намерениях со стороны дарителя. А именно, даритель тем самым обязуется всячески защищать, холить и лелеять второго обладателя артефакта всю свою жизнь любой ценой.

Он скинул рубашку на пол, обнажив смуглый мускулистый торс, и также неспешно принялся за брюки, начав расстегивать ремень. – Или до тех пор, пока тот не откажется от столь ценного подарка по собственной воле, и не пожалеет после.

Мне стало стыдно, и немного, совсем капельку жаль… Но просить браслет обратно в мои планы не входило. Я отбросила горькие мысли о том, что, возможно когда-то этот фамильный артефакт будет красоваться на руке более достойной и благодарной девушки… Я же отказалась от него по собственной воле из-за собственной трусости, не разобравшись толком, что к чему. И эту кашу с прощальным днём я заварила лишь по собственной прихоти. Бестолочь. Ну да что ни делается, то к лучшему. Верно? Я начала этот дурацкий разговор, и я его закончу. Жалеть было поздновато.

– Ну что ж – улыбнулась я, заталкивая негативные эмоции подальше в закутки разума вместе с пытавшимися прорваться слезами, и потянувшись к полотенцу, – в таком случае попытаюсь хотя бы заслужить прощение за свое никудышное поведение. – Кулёк ткани развернулся, являя Инквизитору своё содержимое в виде меня во всей красе, и ему тоже, кажется, вдруг стало не до разговоров.

И всё было бы слишком хорошо, не отвлеки нас чьи-то внезапно громкие вопли и торопливые шаги по лестнице, а затем и по коридору. Кир тяжело выдохнул мне в губы, и к двери тут же, обдав нас жаром, метнулась плотная стена чёрного огня, отгораживая нас от нежданного посетителя, нагло дёргавшего ручку.

– Кто это? – Поинтересовалась я шепотом, приподнимаясь на локтях.

– Не обращай внимания. – Буркнул Кир, укладывая меня обратно. – Маман никогда не отличалась особым тактом. А если сейчас еще и зверски завоняет, значит она прихватила с собой гостинцев.

Из-за двери продолжали раздаваться смутные звуки, причем звучали они все явней и явней с каждой секундой, и спустя пару мгновений я смогла различить гневное: – Если ты и Одарённый, это не значит, что можешь удерживать за дверью собственную мать! Я самый лучший артефактор своего времени и я…

Мои глаза округлились от ужаса. Этого еще не хватало! Кажется, мой выстраданный драгоценный день накрывался большим медным тазом по имени Инесса Чёрная. Кирхарт, похоже, был рад не меньше моего. Поэтому, подскочив, он оперативно застегнул штаны, также оперативно закутал меня в плед, подхватил на руки, и двинулся к окну.

– Не надо меня выкидывать, я буду хорошо себя вести! – Но мужчина не внял просьбе, лишь прижав покрепче и вместе со мной сиганул со второго этажа. Я уткнулась ему в грудь, дабы избежать собственного душераздирающего вопля.

Посадка, слава богам, и странной местной гравитации, вышла мягкой. Весело насвистывая, Кир бодро понес меня в ближайшие кусты.