В конце длинного коридора, застеленного темно-бордовым с тусклой золотой каёмкой ковром, за высокой аркой входа, поддерживаемой витыми бронзовыми колоннами, обнаружилась искомая комната. Просторная, с высокими мозаичными потолками, темными гладкими стенами и вычурной костяной мебелью, она скорее была похожа на музей, чем на столовую, и удовлетворять низменные потребности в данном помещении казалось мне кощунством. Я вполне могла представить, как в гулкой тишине мимо обедающих нас протопает сосредоточенно перешептывающаяся толпа туристов с фотоаппаратами и с серьезным экскурсоводом… Но вместо толпы в самом центре за большим круглым столом, застеленном изящной кружевной скатертью, величественным экспонатом восседала Инесса Чёрная, вся в чёрном, соответствуя своей фамилии. Едва нас завидев, она тут же покинула свой насест, и взбесившейся черной летучей мышью кинулась навстречу. Я не успела даже моргнуть, только зажмурилась, как та подлетела и с размаху отвесила сыну увесистую пощечину.

Зато Кир успел молниеносно задвинуть меня себе за спину, не выпуская при этом моей руки. Звук пощечины звонко отразился от стен и потолка, вызвав во мне приступ дикого возмущения. Что это такое было вообще?!

Меня никогда не били, мои адекватные родители не приемли подобного рода наказаний, предпочитая цивилизованные методы воспитания. И как и в детстве, так и сейчас подобное даже представить было нереально. Чтобы вот так на чужих глазах унизить собственного хоть и давно уже взрослого ребёнка…Я стиснула его руку крепче, и в ужасе ждала продолжения. Как он ответит на подобное? Или это норма в их семье? Из-за плеча Кира я видела её, красную от возмущения с гневно сдвинутыми бровями.

– Как ты смеешь пропадать на такое время, а потом появляться, и скрываться от собственной матери! – Прошипела она ему в лицо, игнорируя мое присутствие. Точнее, ей может и хотелось бы шипеть в лицо, но, исходя из роста собственного отпрыска, ей оставалось только шипеть ему в грудь, гневно подпрыгивая и яростно трясясь, как мелкая пучеглазая собачонка. – Я с ума сходила все это время!

И, очевидно, вполне успешно сошла. – Подумалось мне.

Кир спокойно взял ее за руку, и невозмутимо поднес к лицу, легко коснувшись губами тыльной стороны её ладони.

– Доброго дня, мама.

Её рот, до этого сжатый в тонкую полоску, слегка расслабился, а взгляд черных и влажных, как у сына, глаз заметно потеплел. – Почему так долго? – Спросила она уже куда спокойнее.

– Кристалл перемещений украли Безликие. Пришлось выкручиваться.

– Когда это у тебя можно было что-то незаметно украсть?! – Женщина саркастически прищурилась. – Если только ты не был чем-то крайне отвлечён…– Она перевела взгляд на меня, притаившуюся за его плечом.

– Позволь представить. – Отозвался Кир, делая небольшой шаг в сторону, открывая обзор нам обеим. – Аглая Белявская…

– Да, мы уже знакомы, – Перебила та, явно довольная, что сын как не успел озвучить мой местный титул, так и не обозначил мой статус рядом с ним. А действительно, кто я ему? Его… девушка? Ха! Уж точно не невеста… Его обручальный браслет я выкинула на пыльную дорогу, так что… Но все же я почувствовала укол лёгкого разочарования, и чуть сжала свободную руку в кулак. Ведь он мне и не предлагал ничего, кроме этого украшения…Украшение. Точно! Стоило как можно скорее найти кольцо! – Ладно, давайте обедать.

Мы расселись вокруг стола. Кир во главе, а я с его матерью по обе стороны от него. Всё это время я напряженно следила за Инессой, не зная, чего от нее ожидать. Эта женщина была очень странной, непредсказуемой, и, очевидно, агрессивной, хотя в первые минуты нашего знакомства могла показаться вполне участливой. Но нет, она явно преследовала некие собственные интересы, и непонятно, в какой степени в них фигурировала я. Однако ее неприязненное ко мне отношения я чувствовала даже в воздухе. Он насквозь им пропитался.

– Что ж, Кирхарт, – Инесса дождалась, когда служанки расставят блюда на столе, и проводила последнюю задумчивым взглядом, после чего подняла крышку с ближайшего.  – Каковы твои дальнейшие планы? Я помогу тебе, в чем бы они не заключались.

Кир, наполняя мою тарелку дымящимся мясом с тушеными зелеными листьями в странном желтом соусе, тепло улыбнулся.

– Спасибо, мама, я и не сомневался, что ты во всем меня поддержишь. Планы остаются неизменными. – Он осторожно поставил передо мной исходящее паром фарфоровое блюдо. – Тем более, у меня в руках теперь главный козырь. – Он глянул в мою сторону, не убирая довольной улыбки со своего смуглого лица.

Я понаблюдала за образовавшимися от этой улыбки ямочками на его щеках, тех самых, что бесконечно, до боли в руках хотелось касаться пальцами, и поняла, что он только что официально обозначил мой для него статус. Я не невеста и не подруга. Я козырь. Нет, не так. Главный козырь. Это что же, он будет шантажировать Алеса мною? Или, возможно, попытается сплагиатить план белобрысого, попытавшись прилюдно на мне жениться, и завладеть синим камнем, став после этого официальным преемником трона Белявских? Поэтому он снова предлагал мне браслет?

Я зябко поёжилась. Тот древесный домик и такой домашний и родной, с листьями в волосах Кир показались вдруг каким-то недостижимо далёким сном. Он снова стал Главным Инквизитором, с головой погрузившись в свои наполеоновские планы и амбициозные цели, в которых мне отводилась роль… Козыря.

Чёрные негромко переговаривались после долгой разлуки, неспешно наслаждаясь едой, а я, несмотря на зверский голод и витающие вокруг ароматы разнообразных яств, не могла даже прикоснуться к своей тарелке. Горло сжалось спазмом. Я оглядывала величественную комнату и как никогда ощущала свою чужеродность.

Не проживи я всю жизнь вдали от этого пафосного великолепия, от этих высокомерных людей с их гипертрофированным чувством собственного достоинства и редкой одарённостью, чувствовала бы я то же самое? Вряд ли… Наверняка плавно влилась бы в данное общество, сама стала такой, неотличимой от их коллектива, понимая их чаяния и сочувствуя во всём. Но сейчас горькое, какое-то тоскливое чувство непричастности ко всему окружающему сдавило грудную клетку железным обручем, мешая вдохнуть. Я чужая. Это всё не моё. Не мой мир, не мои люди, не мой дом… Здесь вообще нет ничего моего. Здесь все от меня чего-то хотят, опираясь на мой якобы статус, и обязанности, из этого статуса вытекающие. Но я не чувствовала себя кому бы то ни было обязанной! Совсем. Я хотела жить для себя самой по своим собственным правилам, и быть любимой просто так, а не за статус. Быть любимой и желанной за то, какая я, а не кто я и чья я дочь, и какие блага могу принести. Я не хотела быть использованной… И да, я сразу заметила во взгляде Инессы легкую толику презрения, и от этого было не по себе. Она будто добавила поленьев в костер моих горьких тревог и сомнений, который и без того полыхал уже выше моей головы, а Кир никоим образом не пытался меня переубеждать. Стало нестерпимо больно.

– Извините. – Выдавила глухо, быстро поднялась, со скрипом отодвинув стул, и вышла вон из комнаты, стараясь не наступать на больную пятку. Хотелось плакать.