Я на негнущихся ногах, подстрекаемая графом, сделала несколько трудных для меня шагов в сторону Маршала. Чтобы через миг оказаться в центре внимания. На меня были направлены десятки глаз. Люди ожидали что же я скажу.

— Мне выпала большая честь быть посаженой матерью на церемонии обручения Лайзы и Лукаса. Не так часто в нашей жизни случаются столь значимые события. И я очень рада присутствовать на одном из них. Безусловно Лайза и Лукас заслужили счастья. Я присутствовала рядом, когда юный Купидон пустил свои стрелы. И я рада узнать, что они попали в цель. Сегодня об этом стало известно всем. Так пусть же их союз будет нерушимым. Я с радостью вручаю Лайзу нашему Лукасу. Пусть они живут долго и счастливо. Вот вам моя рука, Маршал, — и я протянула руку для символического рукопожатия.

Капитан протянул свою. Мы пожали друг другу руки. Все присутствующие зааплодировали.

Ответное слово взял Лукас и поблагодарил от себя и своей уже невесты всех за то, что они посетили их маленький праздник и предложил отметить это событие. В кают-компанию ввезли несколько тележек с различными яствами, приготовленными женихом вместе с помощниками.

— Хорошее начало совместной жизни, сытное, не правда ли? — ко мне подошел Дитрих спустя несколько минут после начала праздничного фуршета.

— Думаю, что бывали и на более помпезных мероприятиях, — ответила, понимая, что с появлением графа мне не съесть больше ни крошки. Я то и до этого не сильно хотела, а уж в его присутствии так и вовсе аппетит пропал.

— Более грандиозных, несомненно, а вот насчет душевности и колорита я бы поспорил. Не часто встретишь такую неоднозначную пару.

Я резко повернулась в сторону мужчины, хотя до этого делала вид, что пытаюсь выбрать какую канапе положить на тарелку.

— Вы не одобряете подобные союзы? — несколько резко, чем требовалось, спросила у мужчины.

Ответственность за Лайзу и стремление сберечь ее столь хрупкое счастье было для меня первоочередной задачей.

— Если бы вы спросили о том меня до полета, я бы ответил утвердительно, — начал граф. Я хотела вставить слова, но он меня остановил повелительным взмахом руки. Так может вести себя только аристократ в двадцать седьмом поколении. Вроде бы легкое движение, ничем не примечательное, а рядом уже замирают, боясь вздохнуть. — Но за время полета я пересмотрел свои взгляды на многие вещи. Иногда, знаете, полезно менять свою точку зрения. В частности, работая с Лайзой бок о бок, я перенял у нее многое. А она очень многому научилась от вас, — закончил Дитрих.

— Ой, чему я могла ее научить? Скорее, это она меня, — пожала плечами, чувствуя как по спине побежали мурашки от слишком близкого соседства с графом. Его воздействие на меня было необъяснимо, но действовало крайне ощутимо.

— Не скажите. Вашей целеустремленности можно только позавидовать, не каждому дано столько старательности и усердия, — слышать комплименты из уст графа было очень приятно и в то же время удивительно.

И смотрел он на меня несколько иначе, как будто вглядывался и не мог никак насмотреться.

Я отогнала подобного рода мысли в сторону. Все это глупости. Придумаю себе всякое, от чего можно разве что смеяться без умолку.

— Да. Свою работу я люблю, так и бы и жила среди иероглифов, клинописи, вязи букв. Буквально на днях я покажу вам что мне удалось расшифровать с плиты, обнаруженной нами на Зарнете в том храме около реки. Меня смущают некоторые обороты, я думаю, а не ошиблась ли передавая смысл.

— Я сейчас немного не об этом говорил, — уголки губ Дитриха чуть дернулись.

Что это было? Подобие улыбки или непроизвольное сокращение мускулов лица.

— Э-э-э, а о чем? — не поняла к чему клонит мужчина.

— По поводу вашего чудесного преображения, — граф чуть наклонил голову.

— А, мне все понятно, если я по-прежнему была бы больше похожа на жабу или перекормленную гусеницу, то вы точно со мной не стояли рядом. Это вы об этом? — с грохотом поставила тарелку на стол. Вряд ли я смогу съесть еще что-нибудь.

— Ну, что вы так принижаете себя? — Дитрих не разозлился на мою возмущенную речь.

Это немного отрезвило. Я вдохнула, выдохнула. Вдохнула, выдохнула. Стало заметно легче. Мысли приняли более ровное направление. Эмоции чуть улеглись.

— Я всего лишь констатирую факт, — неприятно было осознавать, что в чем-то мужчина прав. Я слишком часто оглядывалась назад, таща за собой непосильную ношу обид. Пора бы их бросить и не возвращаться.

Между нами повисла напряженная тишина. Я начала подумывать какой придумать повод, чтобы отойти от графа.

В кают-компании давно играла тихая неспешная музыку. И вдруг кто-то додумался сделать ее погромче.

— Пойдемте потанцуем, — предложил Дитрих, протягивая мне руку.

Я посмотрела на него, потом на руку, потом опять на него.

— Я не танцевала уже много лет. Я отдавлю вам все ноги, — постаралась как можно сильнее смягчить отказ.

Однако, судя по всему, граф не привык, чтобы ему отказывали, тем более на глазах у десятков людей, внимательно следящих за нами исподтишка. То и дело я сталкивалась взглядами с разными персонами, которых интересовал наш разговор с Дитрихом.

— Я прекрасно танцую и вас поведу, — мужчина больше не ждал моего решения, он просто взял меня за руку и повел в центр кают-компании. Меня немного ошарашило его поведение. Как и моя реакция на прикосновение Дитриха. Ощущение электрического разряда проскочившего между нашими пальцами было столь удивительно, как и необычно. Подобное я наблюдали лишь однажды, когда в десять лет меня взял за руку мальчик, который мне нравился и которому нравилась я.

Но за годы жизни я отвыкла от мужской настойчивости.

В итоге я с графом оказалась в центре людского внимания. На нас стали оборачиваться. Ведь никто не танцевал.

— Расслабьтесь и доверьтесь мне, — проникновенно шепнул мне на ухо мужчина. От звука его голоса с коленями случилось что-то страшное, они решили подогнуться, и если бы не сильная рука графа, то точно бы подкосились. — Я все сделаю сам, — добавил Дитрих, чем еще сильнее смутил меня.

Ну все. Это полный провал. Сейчас я опозорюсь.

Мысли слепыми голубями бились в черепную коробку.

— Представьте, что вы облако, а я ветер, который гонит вас куда ему угодно, — шепот мужчины, приводил в трепет, заставляя стадо диких мурашек пронестись по спине.

Увлеченная чувственным голосом, я не заметила как мы сделали шаг, потом другой, третий. Дитрих уверенно вел меня, не позволяя ошибиться. Он на самом деле взял на себя всю ответственность за танец. Мне же оставалось лишь слушать его голос, плыть за ним, позволяя делать с собой все что ему было угодно.

— И вы летите в облаках послушная и покорная ветру, — чем больше я слушала графа, тем сильнее проникалась в нарисованный им мир. И уже вокруг не было ни людей, ни кают-кампании корабля, нас окружали только бесконечные просторы голубой гладью лежащие около нас.