– Доброе утро!

У Лены было такое чувство, что она влюбилась в него с первого взгляда – сразу в тот момент, когда увидела Илью за кулисами студенческого театра. А может быть, даже и раньше. Может быть, она полюбила его уже по рассказам его сына. Недаром ей всегда так нравилось слушать, как Макс говорит об отце, она и сама постоянно расспрашивала о нем – чем твой папа увлекается, любит ли театр, какие книги читает, какую музыку слушает, какие фильмы ему нравятся… Когда Илья вдруг появился в ее жизни и предложил переехать к нему помогать по дому, Лена не поверила своему счастью. Она понимала, что делается это исключительно из сочувствия, благородного желания ей помочь, и очень старалась быть благодарной. Сразу же, как только представилась возможность, перебралась сюда, в особняк, и принялась наводить порядок, создавать уют, всячески заботиться об Илье. И очень боялась, что, когда родится малыш, она не сможет так же хорошо исполнять свои обязанности. Но тревоги оказались напрасны – Максюшка был ребенком спокойным, даже флегматичным, любил долго поспать, и времени хватало на все. И, кроме того, к моменту появления Максимки на свет Лена уже стала женой Ильи. Они поженились тихо, без гостей и шумных торжеств (до того ли, когда невеста уже на сносях?), просто пошли в ЗАГС и расписались.

Но это случилось в самом начале лета. А зимой и весной все вокруг, даже лучшая подруга Катька, не сомневались в том, что художник Емельянов взял к себе бывшую девушку своего сына на роль любовницы, а не экономки. В ответ на намеки той или иной степени тонкости Лена только улыбалась. Сама она не видела в этом ничего плохого, да что там говорить – просто мечтала, чтобы их отношения сложились именно так, ведь она любила Илью! Но тот очень долго держал между ними дистанцию, не притрагивался к Лене. И она молчала, не признавалась в своих чувствах, боясь показаться навязчивой и поставить его в неловкое положение. И если бы не совершенно случайное стечение обстоятельств, глядишь, они до сих пор бы так и жили… Смешно, ей-богу!

К Максимке Илья очень привязался, считал собственным сыном, постоянно возился с ним, удивляясь тому, как мальчик одновременно и очень похож, и очень не похож на своего отца. Помощь Ильи оказалась незаменима, ведь Лена, у которой никогда не было младших братьев и сестер, конечно, не умела ухаживать за детьми. Илья всему ее учил, показывал, как правильно держать младенца, как его купать, объяснял, что важно, а что нет – первое время Лена буквально с ума сходила от тревоги за Максика, стоило тому заплакать или чихнуть.

Через два года после Максима родилась Марья, которая стала своему брату одновременно и сестрой, и тетей. Впрочем, этот момент они решили от детей скрыть. Не нужно им знать такие вещи, особенно пока маленькие. Максимку Илья усыновил, по всем документам тот считался его ребенком. Дети знали, что у папы с мамой не первый брак, что у него был еще один сын, который погиб до их рождения, – и все.

Сейчас их семье уже десять лет. И они счастливы, кто бы что ни говорил. Лена чувствовала, что до сих пор любит Илью, хотя, конечно, бурные эмоции влюбленности давно ушли в прошлое. Теперь им просто хорошо вместе, спокойно… Хотя, конечно, что греха таить, прежней страсти иногда не хватает, хочется хотя бы еще хоть раз пережить что-то подобное. Ей хочется – не Илье. Ему ведь все-таки уже за пятьдесят, но она-то еще молода… Да и профессия актрисы накладывает свой отпечаток. Вокруг постоянно какие-то мужчины, поклонники, комплименты, подарки… Вон полковник милиции Руслан Сейфуллин, главный консультант сериала, в котором Лена снимается, он, похоже, просто голову от нее потерял, влюбился не на шутку. А ведь он красавец, настоящий мужчина, герой… И моложе Ильи. Нет, даже думать об этом не стоит!

– Просыпайся, просыпайся, пора! – ласково теребила мужа Лена.

Тот вздрогнул, открыл глаза и с каким-то даже испугом посмотрел на нее.

– Что, сон плохой приснился?

– Ага… – Илья потер глаза. – Действительно, плохой. Ф-фух, до сих пор в себя прийти не могу.

– А что тебе снилось? – Лена прижалась к мужу. – Расскажи. Ты же знаешь – если сон рассказать, то он не сбудется.

– Да чушь какая-то… – проговорил Илья, обнимая ее. – Вроде бы я в своей старой квартире, но это не совсем моя квартира, а одновременно и какая-то незнакомая дача. Я делаю там ремонт, сам крашу стены, точнее, даже не крашу, а рисую на них, как на холсте. И вдруг входит Максим…

– Который? – Сердце внимательно слушавшей Лены шевельнулось от нехорошего предчувствия.

– Старший. И, знаешь, выглядит он так, как будто ему не девятнадцать лет, а больше – подросший такой, возмужавший, волосы короткие… Входит и говорит: «Папа, ну зачем же ты отремонтировал мою комнату? Где я теперь буду жить?» Так и сказал: «Где я буду жить?» А я растерялся, говорю ему: «Максимка, но ты же умер!» А он отвечает: «Ну и что?» И смотрит так… Нехорошо. Тут ты меня и разбудила… Плохой сон, правда?

Ей тоже так показалось, предчувствие в душе росло, но она решила, что мужу этого демонстрировать не стоит. Илья такой мнительный…

– Да ладно, пустое! – улыбнулась Лена. – Мертвые снятся всего лишь к перемене погоды – может, весна придет, наконец. Опять же, сегодня среда, а вещие сны бывают только с четверга на пятницу… Так что не думай больше об этом, а лучше поднимайся. Насколько я помню, у тебя какая-то важная встреча с утра?

– Да, в десять, в «Балчуге», – вспомнил Илья. – Ты права, надо поторопиться… У тебя на сегодня какие планы, Аленушка?

Муж звал ее Аленушкой, так, как когда-то, в детстве, папа.

– Сегодня я дома.

– А съемки когда начинаются, я что-то подзабыл?

– На той неделе. Так что, думаю, ничто не помешает нам в субботу всем вместе выбраться в аквапарк. А то Марья мне уже все уши этим аквапарком прожужжала.

Однако за завтраком Илья снова вспомнил о своем странном сне.

– Вот не идет он у меня из головы – и все! – пожаловался он, размешивая свой любимый кофе.

– А вы в церковь сходите, свечку за упокой поставьте, – посоветовала хлопотавшая тут же Ксюша. – Когда покойник приснится, церковь – это первое дело.

– Да я, Ксюш, атеист, в церковь не хожу… – усмехнулся Илья.

– Ну и напрасно! – отчитала его домработница.

– Может, и напрасно, но так уж меня воспитали… Лучше на кладбище съезжу, у меня как раз будет время в середине дня.

Проводив мужа, Лена занялась домашними делами. Хотя материально их семья жила более чем благополучно – картины Ильи продавались очень дорого, да и сама Лена не так уж плохо зарабатывала на съемках в фильмах и сериалах, – она все равно не могла позволить себе переложить все бытовые заботы на прислугу, а самой только развлекаться. Лене нравилось вести хозяйство, она сама каждый день продумывала меню, следя за тем, чтобы дети питались и полезно, и вкусно, сама покупала им одежду, сама приводила в порядок свои и их вещи… Словом, дел хватало, но ее это вполне устраивало. Она никогда не любила светской жизни, не моталась по тусовкам, не стремилась во что бы то ни стало засветиться в СМИ, попасть на страницы глянца или в телепередачи и смеялась над теми, кто утверждал, что артистам без этого нельзя, их забудут. Ее, Елену Емельянову, никто не забывал. С тех пор как она шесть лет назад впервые снялась в сериале у известного режиссера, бывшего большим поклонником творчества Ильи, предложения стали поступать регулярно, одно за другим. Лена была актрисой разборчивой, принимала далеко не каждое из них, работала только в тех картинах, сценарий которых ей действительно нравился. И пусть она не мелькала на экране каждый божий день по двум-трем программам одновременно, как некоторые из ее коллег, «попавших в обойму», зато оставалось свободное время для семьи. А это было для нее самое главное.