И никаких наркотиков или справки об освобождении.

Неужели все-таки порядочный человек и у них с Изабель — настоящая, чистая любовь?!

Да ни на одну секунду Тамара Кирилловна в это не верила.

Тем более что и Лизочка — как вернулись с островов Сейшельских — такая задумчивая стала. Однажды домработница засекла, как она листает каталог дорогущих украшений с бриллиантами, и глаза — мечтательные, счастливые.

Не удержалась, буркнула:

— Юрий, что ли, подарок предложил выбрать?

— Почему это сразу кто-то должен мне подарки дарить?! Я и сама заработать могу, — дернула плечиком Изабель.

— И каким образом ты зарабатывать собралась?! — напустилась на воспитанницу Тамара Кирилловна.

— Ну, мало ли вариантов… для красивой девушки! — хитро улыбнулась та.

— Вариантов-то много, только называются они все одинаково. Панель.

— Ну Тамарочка Кирилловна, ну о чем вы! — возмутилась Изабель.

Слишком явно возмутилась.

Ох, совсем дело плохо! Не зря, не зря прохиндей Юрик ее малышку обхаживает. Совсем девочке мозги запудрил.

И Тамара Кирилловна твердо решила в следующий визит загнать красавца в гостиную и поговорить с ним. Один на один.

Но, к сожалению, не успела.

Едва Полуянов вышел с территории больницы, тут же перезвонил домработнице:

— Тамарочка Кирилловна, у вас что-то очень срочное? А то я хотел сейчас своих друзей в полиции пошевелить, узнать, в каком они направлении движутся…

— Нет-нет, Дима, пожалуйста, не надо! Никакой полиции, а то только хуже будет! — В голосе женщины звучал откровенный испуг. — Приезжайте, я вас прошу. Прямо сейчас!

Больше спорить Дима не стал — поспешил в академический дом. Подошел к подъезду, начал вбивать код, но консьерж увидел гостя и сам отомкнул дверь.

С Димой он был знаком — Изабель постаралась, растрезвонила всем, что продает квартиру «самому известному в стране журналисту».

И с тех пор пожилой консьерж всегда встречал Полуянова старомодным поклоном — а тот в ответ вытягивался в струнку и отдавал старику честь (тот аж расплывался от удовольствия).

Но сегодня традиционного ритуала приветствия не последовало.

Едва Полуянов вошел в подъезд, старик бросился к нему:

— Ну, как там у Лизочки дела?

— Да пока точно неизвестно, консилиума еще не было. Но вся в бинтах, плачет, — вздохнул Дима.

— Ну что за люди у нас! Звери, просто звери! Такая девчонка, красивая, как картинка, а ей — по самому больному! — скорбно покачал головой консьерж.

— Извините… — пробормотал Полуянов и попытался обойти его, но старик ловко переместился, перегородил ему дорогу и снова запричитал:

— Дела ужасные творятся, а полиция, бог ей судья, еле чешется. Мыслимое ли дело — только через полчаса приехала! И у меня даже не спрашивали ничего, видео быстренько посмотрели, да и прочь…

— Да, у вас же видеозапись! — заинтересованно проговорил Дима. — Там лицо преступника отчетливо видно?

— Да о чем вы! — досадливо махнул рукой консьерж. — У нас камера-то дешевенькая. Зерно сплошное, а не лицо. Полицейские так и говорили между собой: личность не установишь. Но я, — он триумфально взглянул на Полуянова, — зацепочку-то обнаружил! Уже когда они уехали! А куда звонить теперь, понятия не имею. Они ведь как представляются — что-то под нос буркнут, и все. Визитки не оставили. По ноль-два, что ли, искать?.. Тех, кто у нас на вызове был?

— По ноль-два сложно будет, — пробормотал Полуянов. — А что за зацепка-то?

— Ну… даже не знаю, очень она важная или нет, — закокетничал консьерж. — Книжку, короче, я разглядел, которую злодей читал. «Финансист» называется. Толстая такая. Кто автор — не увидал. Дро, дра…

— Драйзер, — подсказал Дима.

И тут же в памяти услужливо всплыл кабинет Базановой. Аскетичный, очень строгий. А на рабочем столе — «Финансист».

Совпадение?

Но почему вдруг Юлия Аркадьевна так поспешно в больницу примчалась?

Дима горячо похвалил дедушку за бдительность и внимательность. Заверил, что обязательно донесет его важную информацию до компетентных органов. И поспешил на седьмой этаж.

Тамара Кирилловна провела его в гостиную, усадила, сухо произнесла:

— Выпить, поесть не предлагаю. Не до того. — И вдруг поджала губы, поежилась, жалобно протянула:

— Дим… я сейчас тебе признаваться буду. В убийстве.

Тамара Кирилловна никогда не забудет тот солнечный, душный, тропически жаркий день, когда ее Лизочка вернулась домой. Она выключила кондиционер. Закуталась в одеяло. Потом попросила принести еще плед и горячего чаю. И — начала рыдать.

Но кричала — сквозь слезы и всхлипы — совсем странное.

— Я теперь богата, тетя Тамара! Я стала богата — за какой-то, черт возьми, час! Могу делать что хочу, машину — в один день, как тебе, а? Но я не дура, я только туфельки себе куплю, остальное отложу. А закончится лето — вообще свой бизнес открою!

Голос ее сорвался, она закашлялась.

— Простудилась? — ахнула Тамара Кирилловна.

— Вечно ты квохчешь, — досадливо отозвалась Изабель. — Ничего я не простудилась. Глотнула просто воды!

— Какой еще воды?!

— Все, все, отстань от меня. Принеси еще коньяку, лимон — и уходи. Только… только еще одним одеялом меня накрой.

И продолжала дрожать — хотя в комнате духота и градусов тридцать!

— Вы с Юрием были? — требовательно спросила Тамара Кирилловна.

— Да… — жалобно пискнула Лиза. Но тут же взвилась: — Слушай, да какая тебе разница? Со мной все в порядке!

Выпила, морщась и кашляя, полстакана коньяка и уснула — под тремя одеялами. Во сне всхлипывала, один раз выкрикнула:

— Пустите меня! Пустите!!!

А наутро встала почти здоровой. Только глаза грустные. Пробормотала, стараясь не встречаться с домработницей взглядом:

— Теть Тамар, вы не обращайте внимания, чего я вам там вчера наговорила. Мы просто с Юрием на пляж ездили. Перекупались, замерзли. Да еще выпили больше, чем надо.

— Изабель, ты мне много раз говорила, что не ездишь на подмосковные пляжи, потому что там грязь и убожество, — строго произнесла Тамара Кирилловна.

Глаза у девушки забегали.

— Н-ну… человек ведь меняется, — пробормотала она. — Теперь у меня другое мнение. К тому же и у нас, оказывается, есть приличные местечки.

— Да? И где же?

— Э… в Серебряном Бору очень неплохо, — неуверенно проговорила Изабель. И немедленно сама ринулась в атаку: — Кто ты такая, чтобы меня проверять?