— Как только у него хватило наглости явиться сюда.

— Что он сделал?

— Лучше спроси, чего он не сделал. Он не пригласил меня на танцы в честь святого Валентина.

— Как опрометчиво с его стороны.

— Ты совершенно прав. Самое большое событие в общественной жизни пансиона. И он думает, что может ждать до последней минуты, чтобы узнать, не пригласит ли меня еще кто-нибудь. Ну что же, теперь он знает, что почем.

— Он извинился?

— По-своему.

— То есть?

— Он сказал, что виноват.

— Я бы счел это достаточным.

Мать его небрежно взмахнула рукой:

— О, Джек, ты действительно считаешь, что твоя мать из числа тех женщин, которых может удовлетворить такое извинение?

Джек вздохнул и сел. Разговор обещал быть долгим.

— Мне он показался милым парнем.

— Ты так говоришь только потому, что он сидел в инвалидном кресле.

Джек пожал плечами.

Рита с поразительной быстротой метала карты.

— Не такой уж он милый. И он сделался куда хуже с тех пор, как женщины со всего этажа стали пускать по нему слюнки. Этот мужчина был женат на одной женщине сорок пять лет, и он женился на второй по счету женщине, с которой у него был секс. Он не мог даже представить, что для него приготовит старость. И он так поглощен своими фантазиями, что даже лекарства забывает принимать. Медсестры его отчитывают, а он лишь смеется. Он забыл свои зубы у Мейбл, и ему пришлось за ними посылать. Ему еще по силам кое-что.

Джек поднял руки, сдаваясь:

— Прекрасно.

— Ты знаешь, как он угодил в инвалидное кресло?

— Нет.

— Мэри Джейн Уилкокс не понравилось, что он завел шашни с ее лучшей подругой, которой всего пятьдесят три, и она стала колотить в его дверь. Он попытался перелезть через балкон в соседнюю квартиру и поскользнулся. К счастью для него, он отделался переломом ноги.

Рита перевернула последнюю карту, червового короля. Пасьянс сошелся.

— Принеси мне еще одну чашку чаю, дорогой, хорошо?

Несколькими днями позже Джек сидел за компьютером, ожидая приезда Хизер. Она в первый раз согласилась побывать у него дома. До сих пор они встречались либо у нее дома, либо на нейтральной территории. Так безопаснее, говорила она.

— Кто знает, — с улыбкой говорила она, — может, ты маньяк или садист.

Джек всегда послушно скалил зубы, и она визжала от восторга.

Джек слышал, как за стеной печатала Молли. У него, как у собаки Павлова, выработался условный рефлекс на этот звук. Он понял с упавшим сердцем, что начинает терять всякую способность к самоконтролю. Она должна съехать как можно скорее. Больше он просто не продержится. Вскоре инстинкты возьмут над ним верх и приведут его в ее спальню. Вот и сейчас он боролся с непреодолимым желанием проскользнуть в ее комнату, сесть к ней на кровать и смотреть, как она работает. Ему хотелось смотреть, как она прикусывает кончик языка, как она делала это всегда в минуты предельной концентрации. Ему хотелось массировать ей плечи, чтобы снять напряжение. Ему хотелось…

— Джек.

Джек подпрыгнул. Молли стояла в его дверях.

— Спасибо за печенье с повышенным содержанием железа, — сказала она.

— Не за что. Я все равно был по делам в том районе, неподалеку от магазина здорового питания.

— Ну, в любом случае спасибо. Это печенье вернуло мне силы.

Джек кивнул:

— Хорошо.

Молли огляделась.

— Так тихо сегодня.

— Да.

— Где твоя мама?

— На пути в Сан-Диего. Она едет на мексиканское шоу, где встречается со своими подругами из пансиона. Если повезет, они проедут поворот и окажутся в настоящей Мексике.

Молли засмеялась.

Джек нервно стучал по клавишам.

— О, прости, — сказала она. — Я не хотела тебе мешать.

— Да нет, ничего. Я на самом деле сейчас делаю ставку на «И-Бэй». На сегодня довольно работы. Я купил дубину воина Масаи из черного дерева, охотничий нож фирмы «Рэндалл» 1970 года выпуска и восьмидюймовый египетский кинжал.

Молли, улыбаясь, покачала головой и повернулась, чтобы уйти.

Джек окликнул ее:

— Большие планы на сегодня?

— Да, я думаю начать набрасывать основную сюжетную линию новой книги.

— Молодец.

— Это старомодная любовная история. Действие происходит в Лос-Анджелесе.

— Правда?

— Да. Я думала посмотреть, как она будет развиваться.

— Ну, если тебе нужна помощь… в том, чего не надо делать…

Она улыбнулась:

— Спасибо.

Они уставились друг на друга. Молли снова собралась уходить. Джек встал.

— Молли…

— Да?

И тут в дверь позвонили.

Хизер стояла на пороге, прижимая к груди пюпитр в виде дощечки с зажимом.

— Я пришла с инспекцией, — сказала она.

Джек тряхнул головой, разгоняя досаду, которая поднималась из глубины его существа, как ядовитая отрыжка. «Разве не это тебя так восхищало в Хизер? — напомнил он себе. Только не ее решимость рассматривать их отношения как психолого-строительный проект… — Разве тебя не восхищало то, как славно ей удается выразить эту свою решимость словами?»

«Мы должны исследовать нашу мотивацию и наши реакции до тех пор, пока не забьем гвозди по всему периметру крышки и не отрежем себе пути к отступлению».

Джек приклеил на лицо приветливую улыбку и даже распахнул руки навстречу Хизер, чтобы обнять ее, но она отошла на пару шагов, чтобы окинуть взглядом весь дом.

— Это очень интимный момент. Я имею в виду момент, когда женщина в первый раз приходит в дом к мужчине, — сказала она.

— Ну, в этом доме нет ничего особенного. Так, среда обитания.

— Искренне надеюсь, что это не так, — сказала она, глядя на потрескавшийся асфальт дорожки, что вела к дому.

Джек наклонился, чтобы ее поцеловать. Хизер увернулась.

— Кто там? — Она указала на Молли, которая стояла на балконе второго этажа и вытряхивала пляжное полотенце. Он забыл отослать ее куда-нибудь на весь день.

Джек взглянул на Хизер. Он не говорил Хизер о Молли. Он знал правила ухаживания за будущей невестой. Никакого панибратства с женщинами. Никаких друзей женского пола. Если Хизер узнает, что Молли живет у него, он может навсегда проститься с ней и с ее мастерски выкрашенными светлыми локонами.