протянула ему еду с широкой улыбкой, как будто он был ее старым другом.

Хота немного нахмурился. Поведение бледнолицей вызывало удивление и подозрение. Он не спешил брать еду из ее рук, потому что совсем не мог понять ее намерений.

София же, наоборот, увидела с его стороны вполне предсказуемые действия. Так всегда происходит, когда зверь встречается с тобою впервые. Сперва он груб и может скалить зубы. Когда ты бросаешь ему кусок мяса, он может понюхать его, но есть не будет. Он еще недоверчив, он еще боится тебя. Тебе нужно успокоить его ласковостью голоса, а если удастся его погладить, то считай, что победа у тебя в кармане!

— Не бойся меня, — приглушенно и с нежностью в голосе проговорила девушка, — я не причиню тебе вреда! Я принесла тебе поесть. Хоть ты и не понимаешь меня, но я надеюсь, что ты доверишься мне!

Хота был невероятно изумлен и смотрел на нее широко открытыми глазами. Кто она? И хотя в комнате царил полумрак, он видел, что она очень молода. Ласковость ее голоса ввела его в ступор. София, видя, что индеец никак не реагирует, осторожно опустила тарелки на пол. Она боялась делать резкие движения, чтобы не испугать его. После этого она сделала вдох поглубже и решилась на следующий шаг к сближению.

Сделав в его сторону пару шагов, она вдруг прикоснулась к его ладони. Хота, наконец, очнулся и отдернул руку. Раньше он бы мог в ответ схватить противника и бросить его на пол, но сейчас все, что он сумел, это лишь убежать от странной напористости этой бледнолицей девчонки.

София отметила про себя, что индеец еще очень робок и недоверчив, поэтому решила сменить тактику. Она снова подняла с пола еду и, подойдя к столу, поставила тарелку и кувшин на него. Отодвинув стул в сторону, она жестом пригласила индейца сесть, но тот не двинулся с места.

— Не бойся, — прошептала София, — я твой друг. Тебе нужно поесть!

Хота не решался сделать ни одного шага к столу. Его словно парализовало. Но умоляющий тон таинственной девушки и ее такие искренние слова «я твой друг» все-таки завладели его разумом, и он подошел к стулу и сел на него. Сидеть на стуле тут же показалось ему очень знакомым, но он не стал вникать в свои ощущения, потому что сейчас думал совсем о другом.

София снова широко улыбнулась и села на второй стул прямо рядом с ним. Лунный свет из окна здесь светил особенно ярко, поэтому их лица — ее улыбающееся, а его смущенное и растерянное — стали четко видны.

София смотрела на Хоту, как на милого симпатичного щеночка. Весь его необычный облик — длинные волосы, украшения в ушах и на шее, перо, болтающееся возле уха — все кричало о его единении с дикой природой, о его принадлежности к миру полей, долин и гор. Это был щенок, но щенок из волчьей стаи: дикий, но немного испуганный, грозный, но реагирующий на ласку, сильный, но привлекательный и естественный. София замерла от непередаваемого ощущения восхищения, которое охватило ее от близости к этому невероятному созданию.

Хота, теперь сумевший немного рассмотреть черты странной белой скво, тоже был немного заворожен. Она была очень красивой и милой. Ее огромные глаза смотрели на него с таким неприкрытым восторгом, что его юношеское сердце заволновалось и смутилось еще больше, чем раньше. Почему, почему она так смотрит? От этого взгляда у него помутилось сознание, и он забыл обо всем на свете.

София заметила, что с лица индейца сошло грозное выражение, а появилось такое детское смущение, что она умилилась и беззвучно хихикнула. Похоже, он перестает ее бояться! Она протянула к нему руку и осторожно погладила его по волосам, как если бы она гладила жеребца по его шикарной гриве. Глаза Хоты стали еще шире, и он даже не смог отстраниться.

— Какой хороший мальчик, — приговаривала София, продолжая гладить его по голове и нежно проводя по локонам волос до самих плечей, — не бойся меня, я не причиню тебе вреда… Ты такой интересный! Я хочу подружиться с тобой. Я хочу помочь тебе и твоему другу…

Видя, что индеец нервно сглотнул, София снова умиленно усмехнулась и продолжила убаюкивать его нежностью своего тихого голоса:

— Ты такой особенный! Ты очень понравился мне с первого взгляда! У тебя такое красивое лицо и такая необычная внешность! Ты потрясающее дитя природы! Как жаль, что я не могу, как ты, быть свободной, и жить среди простора прерии! — последние ее слова прозвучали печально, но потом она быстро взяла себя в руки: сейчас ни в коем случае нельзя менять тон голоса, ведь, хотя он и не понимает слов, но интонацию слышит отчетливо, а именно ласковый тон способен очень сильно расположить эмоции зверя к человеку. — Если бы я могла, я навсегда осталась бы рядом с тобой, но я знаю, что тебе нужно домой, на свободу. Я хочу освободить вас, но еще не знаю, как…

София остановилась и замерла, всматриваясь в его глаза, а рука ее так и осталась лежать на его плече. Хота был сражен и побежден на месте. Столько ласковых и нежных слов в его адрес! Столько искреннего восхищения в ее голосе! Она, как Ангел, о которых не раз рассказывал Четан! Неужели Ангел спустился с небес, чтобы их с Четаном спасти? Хота затрепетал. Когда София снова улыбнулась и ласково потрепала его по щеке, он немного дрожащей рукой тоже прикоснулся к ее волосам, чтобы поверить в то, что она настоящая. София расценила этот жест, как завоеванное доверие, и в ответ положила свою ладонь сверху на его ладонь. Хота заволновался еще больше и осторожно высвободил руку. София поняла, что покорение прикосновениями пора приостановить, поэтому пододвинула к нему еду и, довольно улыбаясь, прошептала:

— Ешь! Ты должен быть сильным и здоровым!

На сей раз Хота послушно взял мясо и начал жадно есть. Он был очень голоден, потому что нормально ел лишь прошлой ночью. София умиленно смотрела на него. Он был в тысячу раз прекраснее любого коня или даже волка. Под его кожаным индейским нарядом угадывались крепкие мышцы. Его лицо и тело был совершенны, а бесхитростная открытая душа — еще прекраснее!

София улыбалась, пока он не доел. Потом она встала со стула, забрала посуду и тихо прошептала:

— Я пока пойду, — она жестом указала в направлении потайной двери, — но приду завтра. Я придумаю, как вам помочь, ладно?

Она