хочу больше про него думать. Мы, вроде, собирались фильм глянуть?

— Было дело.

— Я, правда, так ничего и не нашла… Отвлеклась на… В общем, давай вместе посмотрим, что у них тут есть.

В конце концов, выбрали комедийный боевик про спецотряд, посланный на территорию врага для диверсии — требовалось взорвать аэродром с новыми экспериментальными истребителями, которые должны были начать испытывать со дня на день. Кино получилось забавное и одновременно напряжённое. Хотя местами и дурацкое. Досмотреть мы его не успели, так как «Золотая стрела» прибыла на выборгский вокзал.

Пришлось постоять в очереди, чтобы выйти с платформы. На улице было полно народу: многие, прибывшие раньше, явились встретить друзей, приехавших на нашем поезде.

— Сюда, — показала вправо Стефания, когда мы вырвались из людского потока.

Сначала я не понял, почему девушка так уверена в направлении, но затем увидел большую машину, возле которой стоял высокий шофёр в форме. Поклонившись Леманской, он поспешно открыл заднюю дверь.

— Спасибо, Дима, — кивнула ему Стефания. — Народ, рассаживаемся. Скоро будем на месте!

— Я думал, мы пешком пойдём, — сказал я, когда мы устроились на сиденьях.

— У моей семьи в Выборге небольшой домик, — отозвалась Стефания. — В гостиницах сейчас все номера заняты, в палатках жить не вариант, так что остановимся у нас. Родители в курсе, если что. Никто не возражает?

Мы переглянулись.

— Фестиваль длится три дня, — сказала Стефания. — Вы же не собираетесь уезжать сегодня?

Судя по тону, она посчитала бы безумцем того, кто ответил бы, что хотел вернуться вечером.

— Даже не знаю, — неуверенно протянула Алёна. — Я, вроде как, не отпрашивалась на такой срок.

— Ну, так позвони предкам и предупреди, — сказала Леманская. — Какие проблемы? Ты же совершеннолетняя. К тому же, с парнем. Вы ведь встречаетесь, я правильно поняла?

Никита с Алёной кивнули.

— В общем, сейчас заскочим домой, оставим барахло, всё порешаем и двинемся на фестиваль, — сказала Назарова, подводя итог. — Концерт начнётся как раз через час, — добавила она, взглянув на часы. — Чётко успеваем.

— Там всё равно сначала разогрев будет, — проговорила Потёмкина. Она и в машине умудрилась сесть рядом со мной. — Мне, например, это не особо интересно, так что можно не торопиться.

— Да, главное — «Стальные черви», — кивнула Назарова. — Но если мы придём совсем поздно, то придётся переминаться за спинами у всех. А я хотела ближе к сцене встать.

— Тоже верно, — сказала Леманская. — Значит, у нас не так уж много времени. Может, сейчас позвоните тогда? — предложила она моим друзьям. — По сотовым. Ты, кстати, как насчёт зависнуть на три дня, Вова? — обратилась она ко мне. — А то сидишь молчишь.

Я как раз прикидывал, что лучше — сразу попытаться прикончить Красина и свалить или сначала хорошенько осмотреться и уж потом действовать.

— А «Стальные черви» будут все три дня играть? — спросил я.

— Конечно! — ответила Марина. — Они же тут главная замануха. Ты тоже поклонник?

— Вроде того.

— Скажи, их музыка — просто супер! Настоящая магия! Меня всю аж до мурашек пробирает, когда я её слушаю.

— Да, это нечто, — согласилась Стефания.

— Классная группа, — кивнула Алёна.

— Кстати, мы почти приехали, — объявила вдруг Леманская. — Вот наш дом, — она указала сквозь стекло автомобиля на двухэтажный особняк за чугунной оградой. — Отсюда до Рыночной площади уже рукой подать.

Дом Потёмкиных был обставлен скромно для такой богатой семьи, однако с отменным вкусом. В большой гостиной, через которую мы проходили, стояло черное пианино от «Стэнвей и сыновья». Поскольку вещей у меня с собой не было, я направился к нему.

— Играешь? — спросила Назарова, задержавшись.

— Немного. Всего несколько произведений.

— Покажи что-нибудь.

Я вопросительно взглянул на Анастасию. Девушка пожала плечами.

— Да ради Бога. Мне не жалко.

Усевшись, я поднял крышку и сыграл для начала гамму — чтобы понять, настроен ли инструмент. Звучал он великолепно.

— Моцарт, — сказал я. — «Гнев Господень».

— «Реквием», — кивнула Назарова. — Чудесное произведение.

— Нам нужно оставить вещи, — нетерпеливо сказала Потёмкина. — Идём.

— Я немного послушаю.

— Ладно, тогда я тоже.

Я сыграл всего четверть и опустил крышку.

— Что так мало? — спросила Марина. — У тебя отлично выходит.

— Не хочу вас задерживать.

Девушки отправились в гостевые комнаты, чтобы положить вещи, но вскоре вернулись.

— Можем выдвигаться, — сказала Серафима, глянув на часы. — Даже застанем группу на разогреве.

До Рыночной площади, действительно, было недалеко, так что добрались мы быстро. Народу в городе было полно. Не только на площади, где возвышалась сцена, но и на улицах.

Играла какая-то группа на разогреве, но большого интереса не вызывала. Молодёжь просто старалась занять места поближе к сцене. Явно все ждали «Стальных червей».

— Не пошёл бы дождь, — проговорила Стефания, взглянув на север, где небо приобретало серый оттенок.

— Лишь бы не осадки со Скверной, — озабоченно сказала Алёна.

Мы протискивались сквозь толпу, но к самой сцене пробраться уже было нереально: многие пришли сильно заранее, чтобы оказаться поближе к своим кумирам. Меня это устраивало, а вот остальных расстроило.

— Ничего, они все три дня будут играть, — сказал Никита, вытягивая шею. — Завтра придём пораньше.

Группа сыграла ещё три песни, а затем солист прокричал в микрофон, что на сцену сейчас выйдут «Стальные черви». Толпа восторженно взревела. Вверх ударили струи дыма, за ними — фейерверки, и из-за кулис показались один за другим члены группы.

Одеты одни были в классическом метал-стиле: чёрная кожа, серебряные украшения, шипы, заклёпки и высокие ботинки.

Грянули первые рифы, и я уставился на соло-гитариста. Пётр Красин, он же Змей, лабал, как надо — стоило признать. Казалось, даже по воздуху распространились звуковые волны, которые производил его инструмент, раскрашенный переплетающимися кобрами. Я почувствовал, как во мне что-то отзывается.

— Класс, да⁈ — крикнула мне в ухо Назарова. — Просто обалденно!

— Настоящее волшебство! — присоединилась к ней Стефания.

Постепенно толпа начала двигаться в едином ритме. Красин словно управлял ею, подобно индийскому факиру, заклинающему змей.

А затем вступил басист. За ним — ударник. И только после него раздался вокал.

После первой композиции фронтмен бросил зрителям несколько фраз, и тут