там всегда вертятся? Она не могла обчистить нашего папика?

— Какого папика?

— Тебя, мой милый. Ты распускаешь перед ними хвост, но для них просто богатый папик, которого грех не обобрать.

Звонок телефона помешал Нагорному высказать все, что у него накопилось на душе.

— Слушаю, — раздраженно сказал он.

— Здравствуйте, господин Нагорный. Как наши дела? — поинтересовался звонивший.

Илья Борисович сразу узнал этот голос, и ему стало еще хуже.

— Надеюсь, наш подарок произвел впечатление на клиента? — мягко, но настойчиво поинтересовался звонивший.

— Да, конечно, — пробормотал Нагорный. — Самое благоприятное.

— Вы уже передали его?

— Нет, он пока хранится у меня. До юбилея еще есть время, поэтому… К тому же они требуют провести дополнительные экспертизы.

— Ну, что ж… Сделайте то, что они просят. Только будьте осторожны. Эта вещь досталась нам весьма непросто. И вообще она уже в игре с очень большими ставками.

— Я все понимаю.

— Ну что ж, желаю удачи.

Закончив разговор, Илья Борисович откинулся на спинку дивана и шумно втянул в себя воздух.

— Боже мой, в каком дерьме я оказался! Если я не найду ее… Ты не представляешь, что со мной могут сделать!

Марина смотрела на него по-прежнему непримиримо:

— Неужели убьют?

— О господи, какая ты стала!

— Не стала. Меня такой сделал ты!

— Ну, конечно! Что ты на меня так смотришь? Хочешь предложить мне выпрыгнуть из окна? Или повеситься?

— Не хочу. Потому что знаю, что это бесполезно. Ты слишком любишь себя и молоденьких шлюшек!

— Ну да, а ты у нас просто монашенка! Правда, сильно пьющая.

— Повеситься! — расхохоталась Марина. — Да тебе и мысль такая не может прийти. Это не для тебя.

— Все, хватит на сегодня! — заорал Нагорный. — Закончили!

— Ну, хватит, так хватит, — легко согласилась Марина и ушла на кухню.

Нагорный схватил телефон:

— Граненый, это я. У меня пропала одна вещь… Надо найти. Любой ценой.

Глава 6

«Последние защитники отечества»

Шло время, а отвратное послевкусие от истории с погибшей женщиной все не проходило. Будто его унизили или безнаказанно оскорбили. И сколько Ледников ни успокаивал себя, горечь и злость постоянно возвращались.

И тут весьма вовремя неожиданно заявился Сережа Прядко, старинный приятель, с которым они вместе начинали служить родине — Ледников следователем прокуратуры, а Сережа опером в милиции. И если Ледников в какой-то момент по не слишком очевидным даже для себя причинам сошел с дистанции, то жилистый и азартный Прядко продолжал забег, и уже было ясно, что служебные перспективы у него весьма радужные. Ледников всегда знал: Сережа Прядко свое возьмет. И не имел ничего против. Если бы таких оперов было побольше, с законом в стране дела обстояли бы по-другому.

Правда, глядя на широкоскулое лицо своего приятеля, Ледников всегда вспоминал прочитанное где-то сообщение, что британские ученые в ходе специального исследования пришли к выводу, что обманщиков и аферистов можно определять по лицу: мужчины с широкими физиономиями более склонны к поступкам, так сказать, неэтичным. Многомудрые британцы установили, что граждане с более широкими лицами по отношению к общим пропорциям тела в ходе деловых переговоров чаще прибегали к обману, нежели испытуемые с узкими лицами. И во время карточной игры они также чаще лгали и обманывали, чтобы выиграть. В общем, профессора доказали, что определенные физические характеристики могут указывать на склонность человека к обману и мошенничеству. Они объяснили это тем, что у мужчин с более широкими лицами повышен уровень агрессии, поэтому они более склонны к демонстрации своей доминирующей роли, а также к асоциальному поведению, в частности к обману и аферам.

Признаться, Ледникова выводы профессоров не слишком убедили. Его жизненный и профессиональный опыт как раз подска-зывал, что среди аферистов и лгунов достаточно часто встречаются и персонажи с узкими, вытянутыми физиономиями. Но, глядя на Сережу Прядко, он всякий раз думал, что западные профессора, может быть, в чем-то и правы — Сережа был мастер разводок и известный темнила. Но, как он утверждал, сугубо для пользы дела. А если представить себе контингент, с которым он работал, то упрекать его в склонности «замутить» и откровенно надуть было несправедливо. За себя в этом плане Ледников не опасался, он слишком хорошо знал Прядко, а тот знал об этом. Но, с другой стороны, привычка — вторая натура. И потому, когда Сережа с Ледниковым хитрил и темнил, он, или как бы невзначай ставил его на место, либо просто принимал вид, что ничего не замечает, но поправку на ветер, конечно, делал.

У Прядко была с собой бутылка действительно хорошего виски, так что, как писал Пушкин, «шампанское явилось, разговор оживился…»

— Кстати, про твои дела с шатуновскими? — поинтересовался Прядко после второй рюмки.

— С кем? — удивился Ледников.

— С людьми Шатунова. Есть такой депутат Госдумы, а по совместительству владелец нескольких крупных компаний. Ты же с ним попробовал бодаться?

— А ты откуда про него знаешь? — подозрительно спросил Ледников.

— Да не от тебя, — укоризненно покачал головой Прядко. — Кстати, мог бы старому другу позвонить, посоветоваться кое о чем… А то затеял игру в героя-одиночку. Что за дела, Валь? Я на тебя удивляюсь.

— Это мое личное дело.

— Отставить личные дела, — голосом старшины отрезал Прядко. — А если эти придурки завалили бы тебя в какой-нибудь подворотне?

— Пусть попробуют.

— Они и пробовать не будут.

Постно-отеческие наставления Прядко уже бесили:

— А чего ты от меня ждал? Чтобы я, как бобик, сразу отдал им съемку и забыл, что на моих глазах убили человека?

— Нет. Просто делом должны заниматься те, кому положено. Полиция, суд…

— Видел бы ты этого следователя!

— А я его видел. Причем неоднократно. Он делал то, что ему приказали. Что, ты этого не понимаешь? Ты оказался в ситуации, когда все твои карты легко бьются. Там таких людей подключили… Что я тебе объясняю? Ты же сам в конце-концов все понял.

— Да, в конце-концов я все понял, — не стал спорить Ледников. — Только, знаешь…

— Знаю. Знаю, что у тебя на душе. Но давай не будем думать, что мы с тобой последние защитники Отечества.

— Иногда мне кажется, что так оно и есть.

— Мне тоже, — подмигнул Прядко.

— Наверное, это гордыня.

— Кто знает.

Помолчали, а потом Прядко сказал:

— Кстати, ты ко мне за помощью, почему не обратился?

— Да не хотел тебя по пустякам беспокоить. Хотелось самому разобраться, куда я вляпался. По старой памяти.

— Понятно. А я вот не гордый. Пришел. И очень на тебя рассчитываю. И думаю, ты мне не откажешь.

— Смотря в чем, — насторожился Ледников. Ясное дело, сейчас будет уговаривать