— Я просто тебя знаю, Валь, — напирал Прядко. — Достаточно хорошо.

— Может, ты знаешь обо мне даже больше меня самого?

— Может. Так очень часто бывает в жизни, — усмехнулся Прядко. — Со стороны, как говорится, виднее.

Прядко согнал с лица улыбку, и глаза его словно заледенели.

— Валя, есть человек… Он воевал, несколько раз ранен, в Грозном в танке горел. Он наш боевой товарищ, понимаешь? И у него страшное горе. У этого человека ничего не осталось в жизни…

По тому, как говорил Прядко, было ясно, что пришел он не просто так. Он не часто бывал в таком злом и напряженном состоянии, для профессионала, в общем-то, не самом обычном.

— А что случилось-то?

— У него пропала единственная дочь, студентка… И никто не хочет ничего делать. А он, дядя Коля, друг моего отца. Я его с детства знаю. И Дашку, дочь его, тоже знаю. Правда, не видел давно.

— А ты сам что? Ничего не можешь сделать?

— Там Следственный комитет работал и ничего не нашел. Пропала, и никаких концов не нашли.

В Москве каждый год пропадают около трех тысяч человек, автоматически вспомнил Ледников статистику, которую когда-то серьезно изучал. Примерно 300 из них вообще не находят — ни живыми, ни мертвыми. Бесследно исчезают лишь жертвы тщательно спланированных преступлений. Остальных обычно находят в течение года — живыми или мертвыми, чаще случайно, чем в ходе целенаправленных поисков.

В лихие 90-е в столице даже создали Бюро регистрации несчастных случаев, тогда появилось много неопознанных трупов — шли бесконечные бандитские разборки, передел влияния, криминальные войны… Со временем контингент пропавших и исчезнувших изменился — стали преобладать одинокие старики, бомжи, алкоголики, наркоманы, молодые женщины и дети. Настала, так сказать, мирная жизнь… Как-то в Троице-Лыкове обнаружили целое захоронение — 37 трупов. Орудовала банда, которая убивала одиноких стариков, чтобы овладеть их квартирами… В последнее время поисками пропавших стали заниматься частные агентства, движения волонтеров и добровольцев. Эти ребята способны на многое — недавно заклеили весь город листовками с фотографиями пропавшей студентки университета, организованными группами прочесали все лесополосы и парки рядом с университетом… Вот только никаких следов девушки не нашли. Не нашла ее и полиция, как будто девушка просто растворилась. Привлекали даже экстрасенсов, но, как рассказали сами волонтеры, еще ни один маг на их памяти реально найти человека не помог. О судьбе девушки так ничего и не известно. Только то, что уголовное дело все же возбудили.

— Валя, мне кажется, что тут дело темное и запутанное. Даша не просто села в такси к маньяку или наткнулась в парке на насильника… Поэтому я не советовал дяде Коле идти к частным сыщикам и этим самым волонтерам… Толку не будет. А сыщики еще и обдерут, как липку, а он и так человек небогатый, как ты сам понимаешь.

— Понятно. А что ты хочешь от меня?

— Даже не знаю точно. Любой помощи. Поинтересуйся хотя бы просто? Может, какие-то версии возникнут. Чтобы было, хотя бы за что зацепиться. Ты же на этот счет мастак. Валь, я тебя очень прошу…

На следующий день поехали к отцу пропавшей девушки, и Ледников увидел человека, который не хотел жить. Горе сломало его, раздавило, он словно ослеп и не понимал, где, в каком мире теперь находится. И жутко было видеть висящие на стенах фотографии, где бравый и счастливый майор Николай Трубич обнимает жену и дочку, принимает награду в Кремле…

— Мужики, сделайте что-нибудь! — тоскливо повторял он. — Нельзя же так! Дочь пропала, жена слегла, и никому никакого дела!

У следователя глаза бегают, рассказывает мне, сколько у него дел. Сережа, вы для меня — последняя надежда. А иначе… Выйду на Красную площадь и застрелюсь. И пусть они все знают, что с людьми так нельзя. Для чего же я жил?

— Дядя Коля, мы сделаем все, что можно, — опустил голову Прядко.

Ледников молча смотрел на Трубича. За время, что он ушел из прокуратуры, он уже отвык от встреч с потерпевшими и потому чувствовал себя виноватым перед этим человеком, к которому судьба оказалась столь немилосердна.

На улице Прядко, покрутив головой, предложил:

— Пошли, что ли посидим где… Вон кафе какое-то.

Ледников согласно кивнул. Давно он не видел Серегу Прядко, хваткого и неугомонного сыскаря, в таком состоянии. От коньяка Ледников отказался, Прядко тоже не горел желанием пить, ему предстояло очередное совещание, от которых он и так на стенку лез. Обошлись кофе.

— Ну и? — спросил Ледников, хотя и понимал прекрасно, чего от него ждет Прядко. Ждет, когда Ледников даст понять, что согласен влезть в это дело. — У тебя еще какая-то информация есть? Что-то же ты выяснял? Тогда выкладывай.

Выяснилось следующее. Даша Трубич училась в частном Международном институте экономики, права и управления. И у Прядко были некоторые основания думать, что исчезновение девушки могло быть связано с институтом. Какие? А вот какие… Год назад две студентки этого замечательного института погибли на улице — их сбила неустановленная машина. А еще за полгода до этого повесилась молодая женщина, и, как оказалось, она тоже училась в этом учебном заведении. И все это были молодые девушки, которым бы жить и рожать детей. Люди из Следственного комитета в институте побывали, но ничего не обнаружили. Там, в этом институте, публика непростая, у многих студентов родители с большими связями и влиянием. Если Прядко сам попробует туда сунуться, сразу пойдут круги по воде, наверняка насторожатся, потом найдутся люди, которые начнут возмущаться — почему мешают учебному процессу и бросают тень на репутацию заве-дения…

Ледников внимательно выслушал Сережу. Картина была ясна.

— Ну, и что скажешь? — испытующе посмотрел на него Прядко.

— Надо устроить в институт своего человека, допустим, преподавателем, и пусть он посмотрит, что там и как.

— И где я найду такого человека? — хмыкнул Прядко. — Ты думаешь, у меня в отделе преподаватели международного права сидят?

— Не думаю. Но дело не в человеке. Надо искать ходы, как туда попасть… Ладно-ладно, не смотри на меня так. Я еще ничего не решил.

Глава 7

«Средь юных гурий»

Гарвард, Стэнфорд, Массачусетский технологический институт и многие другие ведущие университеты мира являются частными. Страны, которые решили поддерживать коммерческие вузы, смогли сделать свою систему высшего образования конкурентоспособной на международном уровне. Самый яркий пример — Австралия. Долгое время там поддерживали только государственные вузы, а потом сделали так, чтобы и частные институты могли претендовать на помощь государства. В итоге поразительный прогресс.