Итак? Понемногу у него зародилось твердое решение. Кобычному любопытству это имело мало отношения — ему просто казалось, что пришловремя прикупить себе козырей. То ли инстинкт вел, то ли опыт, но сердценастойчиво вещует: нужно узнать о происходящем немножко побольше, чем соизволилрассказать Пашка…

Оказавшись в здании, он сразу же направился в кабинетЗемцова. С порога спросил, демонстрируя «дипломат»:

— Узнаете?

— Первый раз вижу, — спокойно ответил тот.

— Учтем… — проворчал Петр. — Нужно открыть этотчемоданчик так, чтобы потом можно было без труда запереть снова. Предварительнонужно убедиться, что внутри нет ничего… способного бабахнуть. И, наконец,забыть обо всем этом. Я ставлю задачу для немедленного исполнения.

Он говорил сухо, деловито, напористо — так, как и следовалоразговаривать с привыкшим к некоему подобию воинской дисциплины гэбэшником.Кроме того, не следовало предоставлять Земцову время на раздумье: где раздумье— там и удивление…

Именно этот тон подействовал. Земцов проворно встал:

— Пойдемте.

Петр немного удивился, но последовал за ним, не задаваявопросов. И правильно сделал: они спустились в подвал, где за металлическойдверью с кодовым замком у Земцова размешалось что-то вроде научно-техническогоотдела, о котором Пашка просто обязан был знать. Вот и хорошо, что не сталрасспрашивать с дурацким видом, куда они, собственно говоря, идут — пришлось былишний раз ссылаться на выпадение памяти, а этим не стоит злоупотреблять.

Субъект интеллигентного вида, в очках и белоснежном халате,выслушав Земцова, преспокойно кивнул и, подхватив «дипломат», скрылся занеприметной дверью в углу обширного помещения со стеллажами, где наличествоваламасса интересной электроники. Минут через пять он вышел и скучным голосомобъявил:

— Рентген показывает, что там только бумаги и паравидеокассет. Ни намека на взрывчатку. Открыть?

— Сделайте одолжение, — кивнул Петр. Интеллигенткивнул, достал из стола несколько блестящих приспособлений, выбрал из них, подумав,парочку, склонился над «дипломатом». Через несколько секунд крышка щелкнула иприподнялась.

Земцов невольно потянулся заглянуть, но Петр быстренько взял«дипломат»:

— Спасибо, на этом все…

Поднялся к себе, велел Жанне ни с кем его не соединять, сел вкресло, поставил «дипломат» на колени и не спета поднял крышку. Две стандартныхвидеокассеты и четыре плотных, толстенных конверта. Недолю поразмышляв, Петррешил начать с видеоряда.

Камера, жестко закрепленная на высоте примерно двух метров,фиксировала широченную импортную постель с отвернутым покрывалом. Слышаласьнегромкая музыка, женские голоса, смех. Потом появилась блондинка лет сорока —красивая, холеная, с бокалом в руке. Она допила, поставила бокал налакированный столик и встала лицом к камере, чуточку смущенно улыбаясь,оправляя коротенькое черное кимоно с золотыми китайскими драконами. «Опять?»

— горестно покривил губы Петр.

Появились еще две фемины — в купальниках, определенно подхмельком. В одной Петр моментально опознал Марианну, вторая ему была решительнонезнакома. Не тратя даром времени, новоприбывшие подступили к блондинке. Первоевремя она для приличия жеманилась, хихикала и отстранялась, но очень быстропозволила снять с себя кимоно. И понеслось, в лучших традициях студии ТерезыОрловски. Очень быстро у Петра создалось впечатление, что игривая блондинка неподозревает о камере, а вот остальные двое прекрасно знают, что их кувырканьяфиксируются на пленку. Они постоянно старались словно бы невзначай расположитьблондинку так, чтобы ее личико попадало в кадр как можно чаще, — и им этоотлично удавалось.

Ничего не подозревавшая дуреха старалась изо всех сил. Петрвскоре решил, что узнал достаточно, — перематывал пленку на ускоренномпросмотре, пока не определил, что продолжалось это действо час и сорок однуминуту с какими-то секундами. Вернулся к концу, пустил в нормальном режиме.Томно, с сожалением проворковав, что ей пора, блондинка подхватила кимоно ивышла, а эти двое, переглянувшись, ухмыльнулись друг дружке с видом полногоудовлетворения. Марианна подошла вплотную к камере, что-то сделала — и экранпогас, пошла чистая пленка.

«Это, однако, не просто развлечение», — подумалПетр. — Тут кое-чем другим попахивает, что именуется сбором компромата наничего не подозревающее лицо…"

На второй кассете недавний знакомый Петра и давний партнерПашки господин Рыжов, возглавлявший банк «Шантарский кредит», около двух часовнезатейливо развлекался с девицей годочков четырнадцати. Поначалу она выгляделавполне невинно — отнюдь не потасканная, смазливая мордашка не отмечена печатьюпорока, но потом, когда разделась, стала вытворять такое, что Петр толькокрутил головой да покрякивал. Где-то на середине появилась еще одна, на вид ивовсе сущая соплячка, но подруге мало в чем уступала. Вдвоем они в конце концоввымотали г-на Рыжова до полной прострации.

Когда запись кончилась, Петр, подумав пару секунд, прошел кселектору и вызвал Земцова. Спросил небрежным тоном:

— Андропыч, извини, я совсем запамятовал… Где трудитсясупруга господина Карсавина?

— Директор колледжа «Регина», — почти сразу жеоткликнулся Земцов.

Петр, не меткая, спросил тем же естественным голосом:

— Слушан, а можно сказать, что это самое элитноечастное учебное заведение в нашем богоспасаемом граде?

— Пожалуй что, — деловито ответил Земцов. — Втройке лучших.

— Блондинка лет сорока, симпатичная, не крашеная,обычно носит треугольные серьги с изумрудами?

— Точно.

— Молодец я, — сказал Петр. — Тренирую память— и ведь возвращается, клятая… Ладно, спасибо.

Встал, прошелся по кабинету, кривя губы в ухмылке. Что ж.многое на ходу просек совершенно правильно. Должно быть, самого г-на Карсавинато ли не удалось завлечь в подпольную киностудию, то ли такой вариант показалсяПашке не в пример предпочтительнее. В самом деле, компромат не из хиленьких.Провинция на многое смотрит довольно-таки пуртански, не в пример столицам. Иесли вдруг станет известно, что директриса одного из лучших шантарских частныхколледжей (она же — супруга высокопоставленного чина областной администрации) всвободное время развлекается лесбийскими групповушками, — эффект будетубойный. Позорище на весь бомонд, не говоря уж о простом электорате… То жесамое и с Рыжовым. Даже если девицам уже стукнуло четырнадцать — это снимаетлишь чисто юридическую часть проблемы, но вряд ли смягчает бытовые аспекты.Петр, вспомнив супружницу Рыжова, руку мог дать на отсечение, что эта грымза,просмотрев кассету, не успокоится, пока не расколотит о лысую головушкубанковского сатира весь свой коллекционный фарфор, а также кухонную посуду…

Он занялся содержимым конвертов. Начал с того, что былотмечен цифрой "1" (все четыре были пронумерованы). Прочитал четырегазетных вырезки: все статьи, подписанные одной и той же фамилией «ОлегАксентьев», касались судьбы пресловутого северного завоза и парочки другихкрупномасштабных проектов. Довольно быстро удалось понять, что у автора,несмотря на весь его разоблачительный пыл, не было в руках документов, а потомуприходилось на всю катушку использовать эзопов язык и прочие ухищрения, дабыуберечь и себя, и газету от судебного процесса. Намеки, правда, былинедвусмысленны -