*****

(Danny Cocke – The Program)

Рид.

Он пытался работать ровно две минуты, пока не понял, что Дрейк был прав – лучше уйти. Вард ощущал Ингу на расстоянии, через стены, и ежесекундно кожей ожидал почувствовать укол. Испытать фантом первого спазма.

В чем смысл смотреть на экран, если ничего не видишь?

Быстро распределил обязанности, хотел задвинуть кресло, покинуть кабинет, когда вдруг вопросом остановил молчаливый обычно коллега.

– Рид?

Пришлось задержаться, обернуться у двери.

– Да.

– Это правда, что ты нашел… женщину?

Скрывать не имело смысла.

– Правда.

Пауза.

«Где? Каким образом?»

Им не нужно было все озвучивать вслух, чтобы понимать друг друга.

– Я ее депортировал с Уровней.

Следующая пауза длиннее в два раза – коллега осмысливал, анализировал и переваривал, не решался задать вопрос: «А кто из вас первый понял?» Вард хотел уйти, он чувствовал, как нарастает в стенах Реактора его собственное беспокойство, как начинает рябить нестабильный фон. Уже взялся за ручку двери, когда услышал:

– Ты мог бы распределять на меня больше депортаций?

Хоксон почти никогда не занимался «извозом», предпочитал кабинет.

– На тебя?

– Да.

И непривычный взгляд Брента – не прямой, в сторону.

– Хорошо, – ответил Рид и покинул кабинет.

*****

В том, что дома он будет волноваться еще сильнее, Рид не сомневался – ему нужно было на что-то отвлечься. Жаль, что спиртное помогает людям, но не помогает Комиссионерам. Не расслабляет, не заставляет забыться, вообще не влияет на быстроту максимально оборотистых мыслительных процессов. Что ж, такова плата за могущество. Если ты из подвида осознанных существ, способных контролировать и управлять невидимыми процессами и ситуациями, этого навыка не теряешь, даже выпив.

А насчет отвлечься…

Рид подумал несколько секунд и понял, что знает, куда направится.

Вычислить местоположение Дага – дело пары мгновений. Посылаешь запрос в пространство, прошитое датчиками и кодом, оно отзывается на искомый объект точной локацией. Спустя десять минут стоящая у чужого подъезда машина; быстрый подъем на третий этаж.

В дверь пришлось стучать. Кнопка звонка отсутствовала.

– Я ничего не нарушал, – эту фразу Браун зло процедил, когда понял, что перед ним Комиссионер. Людей в форме он ненавидел давно и совершенно не ожидал снова увидеть одного из них скоро.

– Я от Инги.

Рид был сдержан.

В карих глазах Дага, наконец, мелькнуло некоторое понимание. «От Инги, значит… ее… тот самый…»

Холод и неприязнь, однако, не пропали.

– Что нужно от меня? – помолчал и добавил. – У меня бумага, официальная. Обвинения сняты.

– Я не по этому вопросу.

Несколько секунд они рассматривали друг друга.

А Браун красив, думал Рид отстраненно, накачан, хорошо сложен, мускулист. И она даже на него не смотрела, разве что с любопытством. Мысли про Ингу пришлось отложить, иначе ауру начинало вести и искрить. «Как она сейчас? Процесс уже начался?» Вард сжал челюсти – к делу.

– Она сказала, что у тебя есть проблемы.

– У меня нет проблем.

Защитная стена выстроилась сразу же. Даг никогда бы не доверил решение своих проблем даже другу, что уж говорить о человеке в форме; и будь Рид человеком, он бы сейчас хмыкнул.

– Есть.

– Нет.

Упертый. Позиции не сдаст, а терять время не имеет смысла. Рид принял самое очевидное из всех решений – временно парализовал Брауна и ввинтился тому в сознание через глаза. Постарался сделать это мягко, аккуратно, но человек напротив все равно дернулся и замычал.

– Алина… – достал Рид слово из чужой памяти, –…деньги… книга…

Сложив детали пазла сразу же, выпустил Брауна из невидимой хватки, приказал:

– Звони ей. Пусть привезет остатки манускрипта в «Серафим». Сейчас.

Даг мог испытывать сколько угодно ненависти к гостю и собственному бессилию, но приказу пришлось подчиниться.

Брауна Рид взял с собой – теперь тот сидел на пассажирском сиденье седана. Угрюмый, со вздувшимися на шее от скрытой ярости венами. Жалел, что проговорился Инге, наверное…

Вард об этом не думал. Он мысленно сопоставлял удачное стечение обстоятельств для Алины, стыковал между собой слои, где она максимально быстро среагирует, оденется и поймает такси. Хорошо, что Дрейк отключил не все возможности. С теми, которые остались, можно было жить.

Продавца пришлось парализовать тоже. Чтобы не раскрывал рта и не дергался; двери запереть изнутри. Алина приехала быстро, но от страха не сумела даже ни о чем спросить, лишь трясущимися руками выложила испорченную книгу на прилавок, испуганно взглянула на Брауна и юркнула тому за спину.

У бедняги Дорнана – не совсем честного на руку торгаша – дергалось веко. Теперь он стоял за прилавком восковой фигурой, зная, что, если захочет описаться, придется делать это в штаны, на пол.

Рид смотрел на книгу.

Подошел ближе, положил на нее ладонь, отсканировал положение атомарной решетки из прошлого, выдернул кадр трехдневной давности, запустил процесс «восстановить», используя внутренний резерв. Надеялся, что хоть немного выдохнется, что обессиленным будет легче дождаться звонка из Реактора, но чутьем знал – в таком взвинченном состоянии он будет способен починить этот чертов город и не вспотеет. Заряженная нервная система генерировала максимально интенсивный энергетический поток – книга под ладонью засветилась голубым.

Всегда лишь копирование пространства из точки «вчера» в точку «сегодня», если упростить. «Ты становишься проводником, точкой перелома прошлого и будущего», – объяснил бы он Инге, если бы она спросила. Она бы не поняла, но восхитилась бы, он знал. И этого им обоим хватало для счастья.

Страницы теряли накопленную, а после высохшую влагу, расправлялись, восстанавливала цельность обложка. Пергамент вновь становился сухим и хрустким, проявлялись четкие очертания символов.

Пять секунд людского времени, чуть больше и сложнее в восприятии Комиссионера, и старинный фолиант вновь обладает потерянным обликом.

Прежде чем снять паралич с продавца, Рид протянул ему соткавшийся прямо в воздухе лист бумаги с голографической печатью Комиссии.

– Пиши, – приказал негромко, – о том, что более не имеешь финансовых претензий к Алине Лейтон…

Пока «оттаявший» владелец «Серафима» пытался трясущимися пальцами удержать ручку, Рид повернулся к Брауну.