– Ворриор, а ну молчи!

– Нет, Пиас! Пусть она знает, что делает ее близнец, – огрызнулась я.

Его глаза горели от злости, а по коже плясали обжигающие молнии.

– Между ними нет никаких отличий, кроме груди! – зарычал он.

– Но они должны быть! – крикнула я в ответ. О нет! Это что, слезы? Черт. А ну соберись, Ворриор. – Разница есть, – зарычала я. – Я не верю в то, что все боги во всех измерениях совершают одни и те же ошибки!

– Так, я правильно все понимаю? – прервала нас Аида. Черный туман затемнял комнату, распространяясь до самых углов, пока она растерянно смотрела на нас. – Вы никогда не получали образования? Ни один из вас? Вам не объясняли фундаментальных основ магии? Все, что вы знаете и делаете, основывается лишь на ваших собственных экспериментах и никто вас не направляет?

– Я уже восемьдесят лет горю в аду, – ответил Пиас. – И чертовски хорошо знаю, что делаю.

– Восемьдесят лет, – Аида резко втянула воздух и посмотрела на него. – Как это произошло?

– Рот монстра открылся, и малыш Пиас полетел вниз. И так со всеми нами, – сказал Вирус, нервно оглядываясь. Он вздрогнул, когда его коснулся туман Аиды.

– Это… – Аида пыталась найти подходящие слова.

– Дерьмово, отстойно, мерзко, возмутительно несправедливо, достойно внимания со стороны органов опеки? – предложил Вирус.

– Безрассудно, – отрезала Аида, и мое сердце забилось. Я знала! Знала, что Аида была другой. – Но это все еще не объясняет причину вашего здесь пребывания. Вы ждете нашей помощи? Из другого измерения?

А вот сейчас стало неприятно. Ах, если бы наши цели были благородными! Я лишь пожала плечами и прикусила губу.

– Нет, мы здесь из-за Мэдокса.

– Ворриор, – прошептал Пиас.

Его голос звучал так отчаянно, будто он вот-вот заплачет. Я взяла его за руку и сжала. Отчаянно и в то же время с надеждой.

– Мэдокс? – растерянно переспросила Аида. – А при чем здесь он? В вашем мире он тоже бог? Если да, то мне, к сожалению, придется вас расстроить. Здесь он совершенно обычный смертный.

– Нет, в нашей вселенной произошел несчастный случай, – выдавила я. И вот опять, слезы. Они без остановки бежали по щекам. Я шмыгнула носом и смахнула их. – Он погиб. Сгорел. Взорвался. От него не осталось ничего, что мы могли бы спасти. Поэтому мы хотели забрать его из этого измерения. Тут он жив. Я не могу… – Я замолчала и застонала. – Я не могу без него.

В комнате стало тихо, и я пыталась не рыдать.

Аида захлопала глазами. Не слезы ли часом блестели в них? Руки-то точно слегка дрогнули, и она откашлялась, прежде чем сменить положение за столом.

– Мне очень жаль это слышать, – сказала Аида. – Но ты разве не думала о том, что таким образом заберешь Мэдокса у Ворриор, живущей в этом измерении?

– Думала, – пробормотала я. Но мне было все равно.

Аида сделала глубокий вдох и выдох.

– Я все еще не могу поверить в то, что делаю в другом мире. Мне невероятно жаль. Разве я там не женщина? – спросила она.

Я покачала головой, и Аида закатила глаза.

– Ох уж эти мужчины…

Вирус прочистил горло:

– Вот мне интересно, а если вы мать Ворриор, кто тогда отец?

Это был действительно вопрос на миллион. Аида была сбита с толку внезапной сменой темы, но все же ответила:

– Афродита, разумеется.

– Афродита? – хором переспросили мы с Вирусом.

– Афродита – мужчина? – вырвалось у меня, и я попыталась представить себе это. Не получилось.

– Нет, – улыбнулась Аида. – Афродита – гермафродит.

– Герма-кто?

– Гермафродит! Она обоих полов.

Вирус рассмеялся. Даже Пиас вдруг стал выглядеть менее серьезно. Я поморщила нос. Что это вообще за мир такой?

– Надо нам валить отсюда, – произнесла я мысли вслух. – Мне жаль, что мы доставили тебе проблемы. Я поищу Мэдокса, и мы уйдем, не нанося никому вреда. Обещаю.

Улыбка с лица Аиды исчезла, и в глазах вспыхнула какая-то странная искра.

– Как бы мне ни было вас жаль, я не могу допустить, чтобы вы похитили Мэдокса и против воли потащили в другое измерение. Его место здесь, среди нас.

Я напряглась.

– При всем уважении к межпространственным правилам, или как вы это называете, этот выбор я оставлю Мэдоксу. Он мой брат, мое второе я, даже в этом мире. И я ни секунды в этом не сомневаюсь. Он тот, кто заканчивает за меня предложения, когда мне не хватает слов, и тот, кто плачет за меня, когда я уже не могу. Он смеется со мной, когда никто больше этого не делает. Он никогда меня не боялся и сидел рядом со мной, когда у меня была драконья оспа. А еще он отмывал с пола мою блевотину, когда у меня был троллегрипп. Когда его сердце перестало биться, мое перестало жить. Я пойду к нему, и никто не сможет меня остановить. Ни измерения, ни правила, ни боги.

– Очень трогательно. Я уверена, он с радостью снова отмоет твою блевотину с пола. Не так ли, Мэдокс? – засюсюкал холодный женский голос.

– Честно говоря, не сказал бы.

Я замерла, когда вдруг услышала щелчок и почувствовала что-то холодное у своего виска. У меня перехватило дыхание, а сердце забилось, когда из-за Аиды в нашу сторону вышли две другие тени.

Пиас яростно вскрикнул. Молнии зарезвились вокруг его тела, но в следующее мгновение синяя молния ударилась о белую. Одна из теней вдруг стала более материальной и с такой силой отбросила Пиаса на пол, что я услышала, как что-то сломалось.

Я закричала и хотела броситься к нему, но чья-то крепкая рука схватила меня за шею и сдавила. Я захрипела. Колени подкосились, когда удар магии ослабил меня, и я в растерянности наблюдала, как тень над Пиасом превратилась в такого же Пиаса.

– Что это, черт подери, за смешные трюки? – презрительно спросил Пиас номер два, направляя пистолет на Пиаса номер один. Они выглядели совершенно одинаково. Начиная с острых скул и заканчивая гордым ровным носом. Только у Пиаса на полу были синие волосы, а у ублюдка с пистолетом – белоснежные.

Моя черноволосая версия начала душить меня с насмешливым холодным свечением в глазах. Ее магия была быстрее, острее и тренированнее моей, и она без труда держала меня под контролем. А я-то думала, только Пиас может отправить меня в нокаут. Только вот… разве Аида ее не запирала? Почему… Я увидела Вируса, которого прижал к полу третий человек, наступив ногой на горло. Оттуда хлестала кровь. Вирус захрипел, и кто-то засмеялся. Это был Мэдокс.

Сердце на мгновение остановилось. Вот он. Стоял передо мной. Живой.

– Мэдокс, – прошептала я. На его лоб упала прядь каштановых волос. Он вздрогнул.

– Какая же она смешная, – сказала моя копия. – Моя барби-версия хочет, чтобы ты стал ее другом. Что скажешь? Пойдешь с ней? – она рассмеялась, и в это мгновение я возненавидела себя.