– Это ловушка, – пробормотал Пиас.

– И мы туда заходим! – воскликнул Вирус.

– Что вы делаете? А ну выходите оттуда! – рявкнул синеволосый бог, но мы с Вирусом уже сели в удобные кресла перед массивным столом. Аида окинула Пиаса устрашающим взглядом и полезла в ящик.

В мгновение ока Пиас из ниоткуда вытащил серебряную палку, похожую на наэлектризованное лезвие.

– А ну убери оружие, закрой дверь и садись в кресло, сын Зевса, – сказала Аида.

Наконец-то я увидела, что она вытащила из ящика. Шоколадные печеньки. Она положила их на стол перед нами. Пиас вздрогнул и выругался, потом закрыл за собой дверь и остался стоять рядом с ней, скрестив руки на груди. Вокруг него, словно сердитые змеи, бушевали молнии.

– О боже, в этой версии ты еще более раздражающий, чем в настоящей, – пробормотала Аида.

– Все дело в бездушности и отвратительном характере, но мы над этим работаем, – вставил свои пять копеек Вирус. Видимо, эта ситуация казалась ему забавной.

Аида прищурила глаза и с подозрением уставилась на Вируса.

– А тебя я что-то не узнаю. Ты кто такой? – резко спросила она.

– Меня зовут Вирус Адрастейя.

– Адрастейя? Значит, ты сын Немезиды? – спросила Аида. Я тоже с интересом посмотрела на своего супруга. Значит, он был сыном богини мести? Как кстати.

– Да, – кратко ответил он.

Я взяла печенье и начала жевать. Пиас посмотрел на меня с предостережением в глазах. Ну что опять не так? Они же вкусные.

На губах Аиды появилась легкая улыбка.

– Ты еще ешь, значит, либо не стала богиней, либо еще очень юная.

Я проглотила последние крошки.

– Я богиня!

– Богиня-малыш, – ухмыльнулся Вирус.

– Не рассказывайте ей! – прошипел Пиас.

Мы проигнорировали его, а Аида оперлась руками на стол. Ее длинные и покрытые черным лаком ногти ритмично стучали по дереву.

– Вы не знали, что я сразу же чувствую открытие в Аваддоне временной дыры? Так что, если хотели пройти сюда незаметно, ваш план провалился еще в ту секунду, когда вы здесь приземлились.

Я практически с другого конца комнаты слышала, как Пиас скрипит зубами. Мы молчали, а Аида пристально смотрела на нас.

– Так я что, должна угадывать, почему три молодых бога забывают о правилах логики и пытаются вмешаться в дела другого мира? Или вы любезно скажете мне, почему рискуете нервами моей дочери и ее нахождением во всех временах и пространствах? Не думаю, что даже в другой вселенной я бы одобрила такую глупость, – все это время голос Аиды оставался спокойным. Почти дружелюбным. Даже слишком. Волосы на руках встали дыбом.

Вирус, казалось, был не сильно впечатлен, потому что насмешливо фыркнул:

– Думаю, фаза, в которой наши родители еще могли что-то нам запретить, уже прошла.

Аида вдруг перестала бить пальцами по столу.

– Молодой человек, никто не заставит меня поверить в то, что вас, молодых богов, оставили без присмотра! Вы сейчас в особенно хрупком состоянии, и вам нужна твердая рука, которая подтолкнет в нужном направлении, чтобы вы не подвергли опасности ни себя, ни других. Молодым богам, может, и не хочется признавать, что кто-то стоит выше, но вы все еще не можете просто так игнорировать существующие правила.

Взгляд Аиды смягчился, когда она увидела, что я ем печенье номер два.

– Не поймите меня неправильно. Я помню времена, когда была совсем молодой… Эта внезапная власть и сила. Мы тоже экспериментировали со своими способностями и вызвали с их помощью множество стихийных бедствий, но вы должны придерживаться правил. Мы хотим для вас лучшего. Хотим защитить, чтобы вы стали разумными и сильными богами. И не прорывали дырки во вселенной, – сухо заключила она.

Я растерянно нахмурила лоб.

– Ты понял, о чем она? – прошептала я Вирусу на ухо.

– Ни слова, – проворчал он в ответ.

– Было бы странно, если бы родители-боги хотели защитить нас и даже увидеть взросление, – с иронией в голосе сказал Пиас, оттолкнувшись от стены. – Очевидно, они не совсем понимают ситуацию, Аида. Правда, если вам известно, насколько опасно вмешиваться в дела других измерений, лучше отпустите нас и не задавайте больше вопросов.

Аида фыркнула:

– Таким авторитарным я тебя, Пиас, еще не видела. Видимо, все-таки существует измерение, в котором у тебя хватает смелости. Однако, боюсь, я не могу отпустить вас без выяснения обстоятельств, пока вы в моем измерении.

– Ничего не говори, – прервал меня Пиас, когда я открыла рот.

Я снова закрыла его, стукнув зубами.

– Может, она могла бы помочь нам!

– Похитить ее сына? – зарычал Пиас раньше, чем успел понять, что только что проболтался. Он грязно выругался, заставив меня покраснеть.

Аида округлила глаза.

– Какого еще сына?

Пиас поджал губы и замолчал.

– Может быть, она действительно могла бы… – нерешительно сказала я.

– Нет, Ворриор!

– Но если…

– Нет!

– Да почему нет-то! – огрызнулась я.

– Потому что это все еще Аид, – сердито возразил Пиас. – Он может быть женщиной, носить короткие юбки и давать нам печеньки, но он все тот же Аид. Один из старых богов! Тех самых, которые запирают нас в Тартаре и оставляют там гнить!

– Ты можешь уже закончить со своими упадническими настроениями? Иногда можно и попросить о помощи.

– Но не Аида! – он подчеркивал каждое слово, будто я была какой-то идиоткой.

Может быть, я ею и была. Скорее всего. Но какая-то часть меня, словно утопающий, цеплялась за слова Аиды. Она не была похожа на богиню, которая скармливала своих детей Тартару, чтобы избавиться. Я хотела верить в то, что существовал мир, в котором мы могли быть собой. Без ненависти, боли и войны. Неужели я хотела слишком многого? Пиас, может быть, и оставил любую надежду, а возможно, у него никогда ее и не было. Но я не сдамся так быстро. Именно надежда была спасательным кругом, державшим меня на плаву.

– В нашем мире никто не помогает справиться с нашими силами, – решительно сказала я. – Как только у кого-нибудь из детей появляются симптомы бессмертия, их сбрасывают в Тартар, где они предоставлены сами себе.

Вирус предостерегающе посмотрел на меня, а Пиас даже попытался закрыть рот. Однако я вскочила с места и отбилась от него, наблюдая за тем, как Аида меняется в лице. Это подстегнуло сказать ей еще больше, и слова хлынули из меня нескончаемым потоком:

– В нашем мире мы должны убрать вас с дороги, потому что вы вот-вот все уничтожите. Мы пытаемся делать правильные вещи.