Генрих слегка развел руки в стороны и начал долгий спич про свои нежнейшие чувства к возлюбленному посполитому народу, особенно к лучшей его части – шляхте. Народ внимал. Все ждали главного: заявления о бракосочетании. Или уклонения от такого заявления, и тогда…

– Сеньор де Бюсси! Сеньор! Это важно!!!

Шепот сменился совсем уж невежливыми рывками за рукав. Дьявольщина, кто посмел меня потревожить в столь важный момент?!

Обернувшись, увидел взволнованное лицо пажа де Келюса, отчаявшегося ввинтиться в королевское сопровождение ближе к патрону. Приказал ему одними губами: вон отсюда!

– Сеньор де Бюсси! Прибыл де Ришелье из Парижа со срочным письмом его величеству. Есть важные новости… – он говорил едва слышно, но при этом буквально кричал всем своим существом, я наклонился к пажу и почувствовал его теплое дыхание у самого уха. – Король Карл преставился!

– …Почту за честь взять в жены девицу Анну Ягеллонку и немедленно приступить к приготовлениям к свадьбе! – донесся до меня торжественный и немного печальный финальный аккорд речи короля, только что лишившегося всякого резона вступить в этот брак.

Генрих торжественно обошел магнатов, одаряя каждого парой любезных фраз. Придворная толпа за спиной монарха утратила статичность, я умудрился протиснуться и по одному нашептать Шико, де Келюсу и де Ларшану о новости из Парижа. Де Келюс схватился за голову – не разболтает ли паж кому-то еще про смерть Карла. Эта мысль казалась ему важнее церемониальных обязанностей, тем более король выдал долгожданные заверения о свадьбе и на какое-то время мы в безопасности.

Коротышка понесся вон из зала, чтобы заткнуть пажу рот. Не удивлюсь, если он заколет пацана насмерть.

– Устроив себе свадьбу, наш король не подумал о бедном Шико… Плохой король! Шуту придется подумать о себе самому. Ясновельможная пани, не согласитесь ли разделить мое общество до конца моей жизни? Не волнуйтесь, жизнь очень короткая, меня непременно скоро прирежут!

С этими словами фигляр прицепился к какой-то магнатской жене, буря возмущения тут же потонула во взрыве смеха, когда «невеста» надавала ему веером по голове, муж даже не успел вмешаться.

– Я пока оставлю вас, любовь моя, попрошу, чтобы великодушный король благословил наш союз! Ваше величество, примите вернейшего своего подданного без очереди!

Оставив женщину в покое, Шико бросился к Генриху и шепнул королю пару слов на ухо. По губам читать не обучен, но был готов побиться о заклад, эти слова: «Карл умер!»

Никудышный монарх, но прирожденный лицедей, Генрих не изменился в лице, только воздел руки к небу и заявил, что по воле Господа принял это решение о женитьбе, стало быть, теперь непременно обязан вознести благодарственную молитву, как добрый католик, и просить у Всевышнего напутствия по поводу дальнейших богоугодных дел.

В королевской часовне с Генрихом заперлись только мы, наиболее «набожные»: я, Шико, де Келюс, де Ларшан и де Ришелье. На последнего я смотрел с любопытством – он почти не известен в истории Франции покинутого мной мира, но вот его сын, кардинал де Ришелье, очень даже запомнился, и не только благодаря «Трем мушкетерам».

– От вашей матушки, сир! – де Ришелье с поклоном протянул конверт с печатями дома Медичи.

Генрих собственноручно взломал печать, по диагонали пробежался по листу и принялся читать вслух, не стесняясь очень личных выражений страстной флорентийки, письмо заканчивалось словами: «…Если я вас потеряю, то меня живой похоронят вместе с вами… Ваша добрая и любящая вас, как никто на свете, мать».

Он уронил письмо с витиеватыми завитушками подписи Екатерины Медичи у нижней строки.

– Мы сможем сохранить приготовления к отъезду в тайне? Вы, пятеро моих самых преданных друзей, мне это обещаете? Королева-мать обеспечит мне коронацию! Слушайте! Если успеем в Париж, пока де Гиз не захватит власть или что-то не выкинет младший брат… Или сестра с Наваррой… Словом, слишком много «если», в Париже я должен, просто обязан появиться любой ценой и как можно быстрее. Господа, в случае успеха предприятия ваши самые заветные чаяния осуществятся!

Мое самое заветное – привезти в Париж Чарторыйскую – никак от Генриха не зависит, он в силах лишь помешать. Хотя долгожданный графский титул тоже был бы неплох.

– В тайне? Только при одном условии, сир – выезжаем немедленно, – произнес отец будущего кардинала.

А ведь де Ришелье прав, хоть ему с дороги тяжелее всех. Новость о смерти Карла, принесенная им, скакавшим во весь опор, быстро перестанет быть тайной, ее доставят другие, чуть менее скоростные путешественники. И Сиротка живо интересуется происходящим во Франции, не удивлюсь, если прямо сейчас в ворота его дома стучится столь же усталый гонец. Возможно, у нас есть преимущество, но считаные часы, максимум – сутки. Потом символическая осада Вавеля превратится во вполне боевую.

– Как это возможно? Нужно захватить казну, мы здесь сильно поиздержались, – проскулил Генрих, и я едва удержался, чтоб не бросить ему в лицо: припомните, чьи это карточные подвиги опустошили золотой запас.

Говорить высочайшей особе колкости – привилегия шута, но мысли Шико унеслись к более прозаичным делам. Игнорируя присутствие сей особы, он принял на себя планирование акции.

– Соберем все, что есть. Николя, немедленно скачи к австрийской границе, обеспечь карету. Жак, нужны лошади на правом берегу Вислы, за панскими шатрами. Подумаем, как вывести Генриха незамеченным. Переоденем его в пажа или женщину…

– Де Бюсси знает подземный ход, – вставил де Келюс. – Он как раз на западную сторону, под рекой. Да, Шико, лошадей туда отведу немедленно. Мне нужны гвардейцы, чтоб их выгнать – оседланные и без седоков наверняка вызовут подозрения.

– Казна… – снова вздохнул король. – Соберем в апартаментах все ценное. Там золотые подсвечники, оклады икон, посуда…

Мелочность Генриха раздражала до невозможности, но этого сукина сына уже не переделать… Простите, мадам Екатерина.

– Берем золото в седельные мешки и бежим! – резюмировал Шико, на чем мы закончили «молитву».

Но король вставил последнее слово:

– Де Бюсси! Чеховский едет с нами. От его манипуляций я чувствую себя божественно бодрым.

Я доверял медикусу, сам ввел его в Вавель, но, черт побери, нельзя расширять число посвященных в столь деликатное дело!

Генрих возвратился к празднующей шляхте, а мы приступили к поспешным сборам. Я влетел в свою келью, чтобы забрать только самое необходимое – оружие, бумаги и золото. Кинул прощальный взгляд лепным херувимчикам у потолка. Потом был вынужден принять участие в мародерстве Шико и де Ришелье в королевских апартаментах. Наконец, Генрих удрал от гостей якобы для перемены наряда к балу, на самом деле облачился в монашеский балахон с глубоким капюшоном. Мой носатый эскулап притянул огромный баул каких-то медицинских инструментов, книг и снадобий, огорчив Шико, рассчитывавшего навьючить Чеховского крадеными золотыми побрякушками.