Неумение Билла свободно общаться и расслабляться стала еще более серьезной проблемой для Джини, после того как они поженились. Ее расстраивало, что у них мало друзей, а он был вполне этим доволен. Этан Шепли чувствовал себя польщенным званием «лучшего друга» Билла, хотя у мужчин было мало общего помимо работы фонда, вспоминала Пегги Шепли.

Супружеская жизнь Мастерса и Джонсон напоминала этюд в контрастных тонах. Если она получала удовольствие от музыки и изящных искусств, то он предпочитал смотреть по телевизору профессиональный футбол. На стене их гостиной висело большое абстракционистское полотно, изображавшее матч, где игроки в шлемах сталкивались друг с другом. Это была любимая картина Мастерса.

Футбол с его первобытными импульсами взывал к мужским инстинктам Билла. Неугасимая преданность Билла этой игре подогревала его интерес к Уилкинсонам – одной из немногих супружеских пар в Сент-Луисе, с которыми Билл и Джини поддерживали отношения. Долгие годы Уилкинсон был знаменитостью, тренером футбольной команды Оклахомского университета, и его имя красовалось в тамошнем «Зале славы». Красивый мужчина, сам бывший квотербек, Уилкинсон в 1965 году пришел в телекомпанию ABC в качестве комментатора университетских игр по выходным дням. В 1978 году он триумфально вернулся к работе тренера, возглавив «Сент-Луисских Кардиналов» – любимую местную профессиональную футбольную команду Мастерса. Уилкинсон развелся с первой женой Мэри, с которой прожил 37 лет, и вскоре после этого снова женился.

Так же как и других своих знакомых, Билл и Джини со временем ввели Донну Уилкинсон в совет директоров своего фонда. Уилкинсоны осели в Сент-Луисе, хотя тренерская работа Бада с «Кардиналами» продлилась недолго. Джини сохранила дружескую привязанность к Донне и была довольна их общением вместе с мужьями. На рождественских посиделках Джини пела для них – как на местной армейской базе во время Второй мировой.

Уилкинсоны наслаждались обществом Джини, а вот к Мастерсу питали более сложные чувства. На их совместных сборищах Мастерс хотел говорить только о футболе и бесконечно донимал Уилкинсона вопросами о прошлых и будущих матчах. Однажды Донна болтала по телефону с Джини, и тут Билл бесцеремонно снял трубку другого аппарата и попросил к телефону ее мужа, чтобы поговорить о футболе.

Мастерс держал в доме двух доберман-пинчеров – крупных животных, которые были главным объектом его привязанности. В своей неопубликованной автобиографии он больше внимания уделяет описанию своих отношений с доберманами, чем с любой из жен или двоих детей. Однажды вечером, когда Билла и Джини не было дома, дочь Вирджинии Лиза смотрела телевизор со своим новым бойфрендом. Собаки внезапно напали на него. «Один из доберманов изодрал парню лицо, – вспоминал Роберт Колодны, который жил неподалеку и быстро подоспел на помощь. – Мне пришлось срочно звонить знакомому хирургу-пластику. Ситуация была по-настоящему жуткая. Билл ужасно не любил об этом вспоминать».

Семейные заботы занимали мало места в жизни Мастерса. Один или два летних сезона его дочь Сали работала у него в акушерско-гинекологическом кабинете, помогая разбираться с документами, но после колледжа у нее началась своя жизнь. Окончив Гамильтон-колледж, сын Мастерса Хауи остался на Восточном побережье и поддерживал отношения с отцом по телефону. Во время нечастых приездов домой Хауи иногда заглядывал к отцу. Он замечал мелкие перемены во внешности Билла – Джонсон старалась обновить его гардероб, но попытки сгладить шероховатости его личности оказывались куда менее успешными. Если Джини надеялась, что Билл будет воспитывать ее детей, то вскоре осознала свою ошибку. «Не думаю, чтобы кто-нибудь из них любил моего отца, – замечал Хауи. – Слава Богу, что моя сестра и я сам уже были достаточно взрослыми. Нам не пришлось жить такой жизнью».

К концу 1970-х годов повседневное общение между мужем и женой – тот эмоциональный контакт, который, по словам Мастерса и Джонсон, был так важен для «уз удовольствия» в браке, – практически исчезло из их жизни. Их общая тайна – то, что они не любили друг друга, – теперь стала очевидна для коллег и знакомых. Истинное счастье Билла и Джини, казалось, существовало только на сцене, когда они подхватывали друг за другом фразы и говорили слушателям ободряющие слова.

Барбара Иден была энергичной, жизнерадостной блондинкой – звездой сериала «Я мечтаю о Джинни». В этой комедии 1960-х она играла девушку-джинна, которая появлялась из бутылки и отвечала «Да, хозяин», когда ее вызывал астронавт NASA – актер Ларри Хэгман. Зрители ее любили, и этот сериал стал настоящим хитом.

Продюсеры Иден хотели снимать ее с обнаженным пупком и крохотной полоской кожи поверх гаремных шальвар. Но разгневанные телецензоры NBC выпустили циркуляр под девизом «никаких животов». Америка не готова к столь шокирующему зрелищу, решили они. Это вызвало широкое возмущение. Еще недавно в телекомедиях о супружеской жизни, таких как «Я люблю Люси», запрещалось слово «беременная». В сериале «Моя жена меня приворожила» была впервые показана супружеская постель вместо односпальных кроватей, в которых спали Роб и Лора Петри в другом сериале «Шоу Дика ван Дайка».

Сексуальная привлекательность играла большую роль в голливудской карьере Иден. В 1961 году в научно-фантастическом кинофильме «Путешествие на дно моря» Иден изображала фигуристую секретаршу и работала со своим мужем Майклом Ансарой. В телесериале своей жены Ансара играл Голубого Джинна, могущественное существо с низким громовым голосом, который посадил Джинни в бутылку, когда она отказала ему во взаимности.

К началу 1970-х показ «Я мечтаю о Джинни» на телевидении был закончен, и Иден переключилась на театральные выступления. Вместе с Ансарой она приехала в Сент-Луис, чтобы играть в пьесе под названием «Непотопляемая Молли Браун». Каждый вечер на городской Муниципальной опере сияла афиша, возвещавшая ее участие. А днем Иден и ее муж тайно приезжали в клинику секс-терапии Мастерса и Джонсон. «Ее жизнь напоминала американские горки, – вспоминала Джонсон, не вдаваясь в подробности. – Они обратились к нам из-за того, что у них не получалось. Но ни у кого из них не было никакой неадекватности».

Джини обожала водить компанию с антрепренерами, политиками и известными бизнесменами, которые приходили к ним за помощью. Ей особенно нравилась Иден, и она наслаждалась ее актерской игрой в музыкальной комедии – выдуманной истории о девушке из маленького миссурийского городка, которая вышла замуж за богача и пережила катастрофу «Титаника». В клинике Джини рассказывала Иден о своем музыкальном опыте – о том, как она пела в Форт-Леонард-Вуде и выступала с джазовым коллективом бывшего мужа.

Брак этой голливудской пары длился уже более десяти лет, и у них был сын Мэтью, родившийся в 1965 году. Иден очень хотела восстановить расшатавшиеся отношения с мужем, но Джонсон не видела такой же готовности с его стороны. Через два года после окончания лечения Иден развелась с Ансарой, начала встречаться с менеджером одной чикагской газеты, вышла за него замуж и впоследствии тоже развелась. Только ее третий брак в 1991 году оказался удачным.