а ежели прохудилась, починить и иметь второй комплект, и что это будет, лапти, сапоги или иное, мне неважно. Главное, чтобы было. Так же иметь с собой запас еды на пару дней и воды. Ежели есть, что мне высказать, — и тут я осклабился, — то только после возращения из похода, когда я уже не буду вашим сотником. Я собираюсь вернуться из похода живым и с прибытком и того же хочу для всех, кто будет под моей рукой!

На мгновение я замолк и обвел людей взглядом, выражения лиц чуть изменилось, и на многих была задумчивость, а кто-то и кивал мне в такт.

— Над вами будут десятники, которых я назначу! Они сами отберут себе людей в десятки. — Могута, — назвал я имя родича и махнул ему рукой. Брат немного замешкался и спустя пару секунд подошел. — Он будет моим десницей[1]. Дален, Гостивит, Путята, Хрерик, Накам, — начал я называть имена своих ближников. Хм, маловато, не десятники будут, а полусотники, и я оглядел своих людей, цепляя глазом подходящие кандидатуры. — Прокоп, — назвал я имя ромейца, а то что-то в последнее время я его задвинул, а парень толковый. — Азат, — еще один ромеец. — Курша, Гавр, Первун, Ползун, Вулич — это уже были мои соплеменники, которых я посчитал достойными, как раз смогут показать себя. — Стежир и Несул, — выбрал я еще двоих новгородцев.

Названные мной выходили вперед и становились рядом.

— Отберите себе людей в десятки, пополам из наших и из этих, — кивнул я на людей, что поручил мне воевода. — Познакомьтесь и проверьте, чтобы было все, что я назвал. Своими десятками сами командуйте, да порядок в них держите. Все ясно?

— Сделаем, исполним, — раздалось от свеже назначенных десятников.

— Могута, тебе тоже надо набрать людей. Как сделаешь и все проверишь, сразу ко мне, ты нужен будешь.

Брат кивнул, а я еще раз осмотрел свою сотню и сказал десятникам:

— Все приступайте, — и махнул рукой. Тут же началась суета, новоиспеченные десятники сразу начали отбирать себе людей, даже пару споров между ними возникло, кто берет себе того или иного человека.

Новички же стояли и пытались сообразить, что происходит так как отбор людей начался с моих бойцов.

Немного постояв, глядя на суету, я ухмыльнулся. Ведь, как руководитель, я сделал самое главное, назначил ответственных и задачи нарезал, так что можно немного и отдохнуть. К тому же у сотника должны быть десятники, так и народом легче управлять, и часть бытовых забот с меня снимут, принося в этот хаос дисциплину и порядок.

Развернувшись, я направился к реке, с желанием просто посидеть на берегу. Неожиданно от одной из толп, что смотрела за моими действиями, словно за театральным представлением, отделилась одна из фигур и направилась в мою сторону. Это был Добран, один из сотников, парень шел ходко и легко.

— А лихо ты с ними, я вот, признаться, не сразу сообразил, что так надо, — произнес он и задумчиво почесал затылок. — Так что спустил подобную дерзость с рук в первый день, потом, правда, пришлось с десяток носов свернуть, объясняя, что я сотник не зря, — со злой усмешкой произнес парень.

— Объяснил же? — отзеркалил я его усмешку.

— А то! Теперь они у меня вот где, — и парень потряс кулаком.

— И хорошо, — кивнул я ему, не прерывая своего движения к берегу.

— Слушай, а правда ты нашему князю перечил? — неуверенно спросил парень.

— Я бы не сказал, что перечил. Скорее просто высказался, что думаю. Не более, — хмыкнул я, припомнив разговор с князем.

— И не заробел все же князь, — с непонятным чувством протянул Добран.

Мы наконец-то подошли к берегу, и я уселся на зеленую траву, уставившись на воду. Добран немного постоял и сел рядом, ожидая моего ответа.

— А чего робеть-то, я правду говорил, и лжи за мной не было. А что ближники князя мнят, до того мне дела нет. Да и не первый раз с князем говорил. С Владимиром было тяжелее, — припомнил я, — да и с сановниками в Ромее тоже случались моменты, — хмыкнул я.

— Расскажи а? — с интересом протянул Добран.

Было в его тоне какая-то детская непосредственность и наивность, словно ребенок ждет чудесную сказку.

— Почему бы и не рассказать, — улыбнувшись, произнес я и начал свое повествование о встрече с князем Владимиром и о поединке на пиру. После рассказал, как его дядьку лечил, Добрыню.

— О, так ты, получается, еще и лекарь?

— Ага, и, вероятно, самый лучший, в ближайших землях уж точно, — довольно произнес.

Добран состроил недоверчивое лицо, полное иронии и скепсиса.

— Зря сомневаешься, я и у нас искусство лечения постигал, и у ромеев, к тому же одарен в этом деле богами, — и я вытянув ладонь, призвал силу.

Лицо Добрана тут же вытянулись, а глаза стали словно монеты, и он нервно сглотнул.

«Сколько раз видел такую реакцию, и каждый раз она меня умиляет», — ухмыльнулся я про себя.

— Я благодаря этому могу делать то, что неподвластно другим целителям.

— Я многое слышал об одаренных, — протянул пораженно Добран, не отводя от моей руки взгляд, — у нас на соседней улице даже парень жил одаренный, он мог только маленький огонек на пальце зажигать, его почти не было видно, или искры кидать, и все.

— И где же он? — с интересом спросил я. Одаренные мне нужны.

— Пару лет назад собственный дом сжег с родителями, никто из его семьи не выжил, — с грустью ответил мне Добран.

— Жаль, — искреннее протянул я. Ведь от еще одного одаренного близ себя я бы не отказался, даже если за ним куда-нибудь идти пришлось бы.

— А правда у греков есть город, где все крыши из золота? — неожиданно спросил Добран.

— Хм, нет. Враки. Есть, конечно, у них здания, где крыши украшены золотом, но их немного. В основном это их храмы, где они молятся своему богу, да и золото ли это на самом деле, мне неведомо, — ответил я.

— Во как, враки, значит, — задумчиво протянул парень. — А еще поговаривают, что в Царьграде стены защитные такие высокие, что на них не всякая птица сможет взлететь. Правда али брешут? — вновь с интересом спросил Добран.

— Брешут, высокие и толстые — это да, но не настолько, — ухмыльнулся я.

— Вот бы разок посмотреть, хоть впол глазика, — мечтательно протянул Добран. — Сам то я из Волина, отец там лавки держит, я второй сын. Да и неинтересна мне эта торговля, бывал в Бремене у германцев и у данов, и у свеев бывать доводилось, — парень начал рассказывать о себе. — Подраться был всегда мастак, — и он махнул рукой. — Тут прознал, что наш новый князь в поход собирается, вот и решил сходить себя показать, авось найду себе местечко. Ко мне и другие присоединились, благо тятька помог собраться, и мы прибыли сюда. Я уж, почитай, пару седьмиц здесь обретаюсь, одним из первых прибыл. Огнеяр заметил, что народ вокруг меня собирается и прислушивается, и назначил меня сотником. Я сначала обрадовался, заметили и оценили, сам воевода княжеский, а потом то одно, то другое. Уже и сам не рад, — с грустью произнес Добран.

На что я лишь улыбнулся, управлять людьми непросто.

— Когда ты в Волине на божьем суде сошелся с норманном, меня, к сожалению, там не было, на торге был с отцом. О тебе весь город потом судачил, и многие за тебя, я не раз слышал рассказ о бое, а теперь тут тебя встречаю, удивительно, — и Добран на меня взглянул восторженно.

— Бывает, в жизни чего только не бывает. Если помощь какая нужна будет, ты обращайся, — я почувствовал к парню симпатию и даже улыбнулся по-дружески.

Мы еще посидели побеседовали, в основном о походе и ожиданиях от него. Добран хотел получить воинскую славу и добычу, чтобы его заметили, и в будущем остаться при Огнеяре. Хотя о чем в нынешнее время еще мечтать парню, полному сил и умеющему браться за меч?

Когда Добран меня покинул, я сидел и наслаждался тишиной, глядя на воду, мимо периодически проходили лодки и малые ладьи.

— Яромир, — раздался рядом голос Могуты. Видать, задумался крепко, раз не обратил внимания, как он подошел.

— Ты все? — оглянувшись, спросил у него.

— Да, отобрал людей в десяток и обувку проверил, с этим проблем нет. А вот с запасом еды, увы, — и он развел руками.

— Так, погодь. Огнеяр же сказал, что князь предоставил, — и я кивнул в сторону навеса с мешками.

— Там почти все разобрали уже, немного осталось, да и то наверняка растащили. Одни крупы остались.

— Крупы — это тоже хорошо, — протянул я. — Значит, пусть Гостивит с Даленом берут свои десятки и идут в город закупать на всех еды. Вот держи, — и я, вытащив