к элите стада, ей было нужно обратиться к остальным. Может быть, кто-нибудь пойдет вместе с ней на поиски водяных лилий? Она издала громкий клич, звук разорвал тишину поляны. Некоторые в стаде раздосадованно подняли головы, затем вернулись к своей трапезе. Другие просто не обратили на нее внимания. Если ей нужно утолить свою прихоть беременной, ей придется идти одной. Она поднялась, удерживая равновесие на своих крохотных копытцах, и заковыляла в джунгли, оставив стадо позади. Вскоре листва ее поглотила.

В лесу царило буйство трав, кустарников и деревьев. Там были сосны и папоротники, но по большей части — цветковые, а поскольку стояла весна, все вокруг цвело. Розовые лепестки магнолий светились в сумерках, аромат лавров и роз плыл в воздухе, душном после дневного ливня. Там росли мускатный орех и различные пальмы, омела, кизил и вереск, чайное дерево и амбровое дерево, бук и береза, цитрусовые, из цветков которых уже показалась кислая завязь. По стволам деревьев взбирались виноградные лозы, опутавшие средний ярус леса сплошным покровом больших плоских листьев, с которых капала вода, скатываясь вниз с лесного полога. Над головой висели бобовые стручки, грецкие орехи и кешью. Через несколько месяцев они упадут на землю и дадут изобильную пищу стаду, а с ним и другим многочисленным животным, обитающим в джунглях.

Продираясь сквозь заросли лавра, кобыла услышала треск в ветвях наверху. Она подняла голову и встретилась взглядом с другим пушистым зверьком — длиной около метра, в основном за счет хвоста, которое карабкалось по стволу, цепляясь кривыми когтями. Животное балансировало на ветке, распушив для устойчивости хвост, вытянуло морду вперед и принялось грызть листья огромными резцами. Между тем еще выше, в кроне амбрового дерева, по веткам перемещалось другое животное, куда более ловкое. Оно было чуть меньше листогрыза и уверенно хваталось за ветки. Его большущие кисти и стопы заканчивались не острыми когтями, а плоскими ногтями. Одной лапой с длинными пальцами — или скорее рукой, ведь большой палец у него был противопоставлен, — оно держалось за ветку, а другой ухватило плод, который еще не дозрел, но был уже вполне съедобен.

Отвлеченная суетой на деревьях, кобыла не сразу заметила еще более удивительное животное, пристроившееся на земле перед муравейником. Приземистое и мускулистое, оно похрюкивало, выбрасывая вперед лапы и разрывая муравейник плоскими когтями. Испуганные муравьи бросились врассыпную по прелой листве, устилавшей землю. Разрушитель гнезда облизнулся длинным змеевидным языком и принялся всасывать муравьев узкой беззубой пастью. Такого кобыла никогда раньше не видела. На спине у любителя муравьев были отдельные шерстинки, торчавшие под странными углами, но в основном его тело покрывали чешуйки, каждая из которых напоминала гитарный медиатор, пластинки шли внахлест, вместе образуя прочную, но гибкую броню.

Муравьиный переполох еще больше отвлек кобылу, и на несколько минут она даже забыла о своем желании поесть водяных лилий. Ее бдительность ослабела достаточно, чтобы ее заметил один из ночных хищников. Затаившийся в папоротниках мясоед величиной с мангусту пристально глядел красными глазами и шевелил усиками, улавливая дуновение запаха. Он уже сожрал несколько ящериц и лягушек, но все еще не наелся, и его острые, как лезвия, щечные зубы были готовы к разделке следующего блюда на вечер. Охотник выбирал. Чешуйчатое животное, может быть, и вкусное, но прокусывать его броню — это отнимет слишком много сил. Куда проще будет справиться с упитанной кобылой, которая как будто вообще не замечает, что происходит вокруг.

Выскочив из укрытия и оскалив зубы, хищник сообразил, что есть еще один вариант. Слева от кобылы находилось еще одно животное с ногтями, напоминающими копытца — только их было не три, как у кобылы, а четыре. Оно тоже как будто ничего не замечало; стоя на длинных, тонких, как зубочистки, передних и задних конечностях, оно поглощало гнилые плоды, покрытые плесенью. Это существо выглядело еще более бестолковым — и беззащитным, — чем кобыла, и охотник сделал выбор. Он бросился на плодожора. Кобыла услышала шум и опомнилась. Она чудом спаслась, и ей следовало поскорее отправиться в путь.

Рассудок был при ней, материнский инстинкт работал на полную мощность. Кобыла двинулась дальше. На этот раз никто не отвлекал; водяные лилии манили. Через несколько минут она продралась через кусты вереска, и тьма вдруг обратилась в мерцающий лунный свет. Лес расступился, перед ней открывались просторы озера.

Круги ряби разбегались по темно-синей поверхности, струясь через скопления водорослей, из-за которых вода казалась грязной. Копошившиеся в глубинах рыбы пускали вверх пузырьки, черепахи высовывали из воды головы, чтобы подышать. В небе на фоне последних всполохов пламенно-оранжевого заката порхали силуэты летучих животных. Одни явно были птицами наподобие козодоев и охотились на лету за бабочками и стрекозами, их щебет и крик разносились в сумеречной мгле. Но были и другие — с широкими крыльями из кожи, натянутой между пальцами, покрытые шерстью, издававшие ультразвуковые щелчки. Они носились рядом с козодоями, прокусывая панцири насекомых остробугорчатыми коренными зубами.

И вот кобыла увидела то, что искала. Свет луны, почти полной, плясал на границе озера и суши, отражаясь от ярких лепестков водяных линий. В желудке у нее забурчало. Она почувствовала шевеление плода. Усвоив лесной урок, она осторожно подступила к берегу, остерегаясь хищников. В воде плескались крокодилы, но она их видела, и они были слишком далеко от берега, чтобы представлять угрозу. Поблизости завозилось еще одно пушистое создание, но бояться было нечего — это был малютка сантиметров тридцать длиной, с густой игольчатой шерстью на спине и боках. Он тоже вышел покормиться у озера в сумерках, но не цветами, а рыбой.

Кобыла погрузила копыта в илистый берег, вошла в теплую воду и очутилась среди лилий. Радостно взвизгнула и принялась за дело. Она ела жадно, поначалу выбирая лучшие цветки, но затем разошлась и стала откусывать все, что попадалось, — цветы, листья, стебли. Это было блаженство, именно то, чего не хватало будущей матери для подкрепления сил перед тем, как дать новую жизнь. Несомненно, роды были близко, и с набитым желудком она развернулась к берегу, чтобы поспешить обратно под защиту своего стада.

Но что-то было не так. Сделав первый шаг из воды, она пошатнулась. Дезориентированная, она повалилась на бок, попыталась снова встать и не смогла. В одно мгновение все потемнело, и кобыла вместе с нерожденным детенышем соскользнула в цветущие воды озера Мессель.

Эоценовое озеро Мессель было необычным озером. Оно образовалось в результате взрыва вулкана, когда сочащаяся из недр земли магма столкнулась с грунтовыми водами и взрывной выброс пара пробил кратер. Реки, стекавшие из