– Это значит, что вы их на нас погоните. Вместе с волками.

– Да. Волков постарайтесь не трогать. Пусть себе бегут, куда хотят…

– Есть, не трогать оборотней…

Теперь уже слово «оборотень» звучало совсем не страшно и даже вызывало улыбку.

– Конец связи, – сказал Герасимов.

– Конец связи, – подтвердил Толстощекин и убрал рацию в карман.

Где-то внутри хребта, в каком-то тоннеле, тоскливо и протяжно снова завыл волк. Но теперь даже этот звук не заставлял никого подергивать плечами. Ведь основной критерий страха – неизвестность. А когда все известно, страх пропадает.

– Идем… Заходим бандитам в спину, спереди их рота подожмет и на нас выгонит. И снайпер поможет.

Капитан обернулся, посмотрел в сторону скалы, где сидел снайпер, и приветственно помахал рукой. Расстояние, конечно, большое, но снайпер в прицел должен увидеть этот знак. Может, и он помахал в ответ, но у капитана не было в наличии оптического прицела, и он не мог этого видеть…2. Младший сержант Петя Востриков, почти готовый снайпер, в одиночку принимает новый бой

Ситуация в лесу складывалась явно не в пользу спецназовцев. В инфракрасном режиме мне невозможно было разобрать, кто там находится, но по экипировке, в основном по головным уборам, я понял, что это офицеры нашей роты. Просмотреть людей в нормальном режиме мешали кусты. Но это точно были не «краповые», которые носят или свои яркие береты, или кевларовые каски. Наши в полевой обстановке обычно предпочитают бандану, сделанную из старой майки камуфлированного цвета. Здесь все три офицера были в банданах. А кроме наших и «краповых», в ближайшей округе никого и быть не должно. В принципе я не делал разницы в том, кого следовало выручать. Я одинаково выручал бы и своих командиров, и «краповых», хотя за своих, естественно, душа болела больше.

Я подсчитал количество бандитов. Двенадцать человек. Нашел Имрана. Он командовал группой и шел замыкающим на левом фланге, надеясь, что спецназовцы если побегут, то именно туда, где лес густой и где легче спрятаться. А они не побежали, а шли навстречу. Двое вместе, один чуть впереди. И на него выходило сразу пятеро. Еще двое могли вот-вот выйти на двоих чуть отставших, и тогда идущий впереди лишился бы их поддержки и прикрытия. И вообще разорвалась бы линия между ними. Не размышляя долго, я мысленно позволил себе выразиться по поводу минометчиков, которые в этот раз послали две мины с перелетом хребта, угостив зарядом соседнюю долину, и перевел прицел из режима поиска в режим прицеливания. Первый выстрел я хотел произвести максимально точно, поэтому на прицеливание, а больше на выбирание момента потратил полторы минуты. Я дождался, когда боевики окажутся рядом и один закроет другого. И только тогда выстрелил. Пуля прошла через голову первого и угодила в грудь второму. Винтовка сразу отлично зарекомендовала себя. Там все было кончено. Но разглядывать результаты своего труда я не стал, потому что следовало сделать еще несколько быстрых выстрелов, а интервал между выстрелами из «Харриса», как, впрочем, и из «Гекаты», довольно большой. Во-первых, пороховые газы заставляют отвернуться, проморгаться и перевести дыхание, во-вторых, отдача в любом случае сбивает с прицела, несмотря на амортизирующее приспособление в прикладе. Без этого приспособления, мне думается, приходилось бы после каждого выстрела менять на плече гипсовую повязку.

Из пяти бандитов я начал, естественно, с дальнего. Он как раз сидел за кустом, озираясь по сторонам и готовясь перебежать туда, где он мог бы спрятаться. Я не позволил бандиту подняться. Пуля вошла куда-то в грудь, и он сразу зарылся в куст лицом. Пока я снова прильнул к прицелу, прошла, казалось, уйма времени. Но я успел вовремя. И сразу нашел нужного бандита. Этот тип оборачивался через плечо, стараясь понять, что случилось с его товарищем. Я не позволил ему удовлетворить естественное любопытство.

Четвертый удачный выстрел заставил меня с легким содроганием сердца подумать о том, какое страшное оружие я держу в руках. Конечно, бандиты не ждут, что их будет расстреливать снайпер, и потому не опасаются атаки с дистанции. Но если бы и знали, что могло спасти бы их от тепловизорного прицела? Только пещера… Но до пещеры добежать я им не позволил бы. Четыре выстрела – пять уничтоженных противников. Это очень качественный результат. И заслуга в нем не столько моя, сколько техники. Винтовка себя оправдывает. Но во что превращается в таком случае война и во что она превратится через пару десятков лет, если техника будет развиваться, как сейчас, в геометрической прогрессии…

Против офицера, занявшего передовую позицию, осталось только два бандита. Я слегка подрегулировал «zoom» прицела, чтобы снова оценить ситуацию, и не понял, имеют ли возможность два отставших спецназовца помочь первому. Прицел винтовки не давал точного понятия о величине и густоте кустов. Но вполне могло получиться так, что отставшие не видят всю картину целиком и потому с поддержкой могут опоздать. Я решил не медлить. Поскольку два бандита стояли неподалеку, в трех метрах один от другого, я снова выбрал заднего, надеясь, что он будет падать аккуратно и не привлечет внимания напарника своим падением. Стрелял я в область горла, чтобы звук после попадания пули был более мягким. Выстрел снова оказался удачным. Еще бы ему быть неудачным, когда встроенный компьютер винтовки делает за меня практически все, а я только вовремя даю ему команды джойстиком или кнопками, а потом нажимаю на спусковой крючок. С этой винтовкой даже снайпером быть не обязательно: достаточно уметь обращаться с джойстиком, изучить функциональное предназначение кнопок, и можно стрелять без промаха.

Теперь на троих спецназовцев остался один бандит. Правда, еще пятеро были неподалеку, но этих пятерых я пока в расчет не брал, поскольку они не приближались к офицерам, а только отреза€ли им возможность вернуться к перевалу.

Две новые мины легли почти под основание моей скалы, а третья умудрилась ударить в пик, и при этом на меня посыпались каменные осколки. Приятного тоже мало, потому что каменные осколки от взрыва мины могут быть разными. Так, чего доброго, и сам пик на меня завалят. Но как предупредить минометчиков, что стреляют по своему снайперу? Меня интересовало, есть ли у спецназовцев в лесу связь с минометчиками. Может, да, а может, и нет. Если спецназовцы догадываются о моей поддержке, они должны попытаться как-то сообщить минометчикам. Если не догадываются, надо наглядно показать им, что я здесь и что я поддерживаю их. Значит, не стоит ждать. И я нашел прицелом последнего из пяти бандитов. Он о чем-то разговаривал – то ли вел беседу со своим убитым товарищем, не понимая еще, что за спиной у него никого нет, то ли с офицером спецназа. Последнее было для меня более предпочтительно. Это значило бы, что спецназовец увидит результат выстрела.

На сей раз я прицеливался более тщательно, стараясь сделать такой выстрел, на который невозможно будет не обратить внимания. Точку прицеливания я определил между двух тесно посаженных к увесистому носу глаз бандита. И плавно нажал на спусковой крючок. Выстрел получился зрелищный. И, судя по тому, как отреагировали на выстрел офицеры, они все поняли. И тут снова ударили минометы. Скала подо мной зашаталась уже сильнее. Положение могло стать опасным. Но зря, что ли, я демонстрировал свою работу? Тот офицер, что был впереди, вышел на открытое место и посмотрел в мою сторону. По коренастой сильной фигуре я узнал нашего командира роты капитана Герасимова. Значит, это я его выручал. Герасимов ситуацию прочитал. Он вытащил переговорное устройство и стал с кем-то беседовать. Подошло время следующей серии выстрелов из миномета, но они не стреляли. Значит, капитан Герасимов дал им «отбой». Это уже легче.