- Вы что же, рыбу с собой берете?

И снова жизнь ставила такие условия, что приходилось лгать. Видит Вершитель! Не для себя стараюсь – для редкого магического существа! Надеюсь, он когда-нибудь оценит мои старания и сделку с собственной совестью.

- Беру, - кивнула я. – Это талисман, подаренный отцом. И в тяжелые минуты мне бы хотелось, чтобы рыба была рядом.

В ложь верят охотнее, если в ней есть хоть толика правды, а в моей она была. Оба целителя промолчали, я же поспешила закрыть за собой дверь и на всякий случай поставила полог тишины. Конечно, ответы Гатто никто не услышит, но меня могут счесть умалишенной, если подумают, что я разговариваю сама с собой. Вокруг скромной сестры Ли и так много странностей.

Алекс выглядел хуже. Его кожа побледнела, и если бы я не знала, что он пока жив, приняла бы за покойника. Жаль, красивый мужчина. Вполне может осчастливить любую добрую женщину. Несмотря на все разногласия наших родственников, я желала Навиласу счастья и глубоко симпатизировала.

Прежде всего, поставив аквариум на стол, я решила проверить состояние целителя. Определенно, существо, обладающее магией схожей с проклятиями темных, не переставало удивлять. Оно не двигалось к мозгу, как я предполагала ранее, а держало путь к сердцу. Причем, почти достигло его.

- Может, ты меня уже выпустишь, малек неразумный? Или зря эта неприятная тетка мне всю воду перебаламутила? – услышала я сочащийся ядом и неприкрытым сарказмом голос Гатто.

Ой…

Про него-то я и забыла, потому что самочувствие Алекса считала приоритетным. А ведь намеревалась попросить у окмалиона помощи. И времени на уговоры почти не осталось.

- Извини, - смиренно покаялась я, снимая обертку, в которую запаковала его Эмма.

- Сначала плюнут в душу, потом прощения просят, - проворчал рыб. – А я, между прочим, не могу видеть того, что происходит в операционных. Защита тут стоит, магическая. Странная. Вот и приходится догадываться по обрывкам фраз и скудным сведениями, которыми ты со мной изволишь делиться.

- Я? Как тебе не совестно, - покачала головой. – Мне в жизни не приходилось столько рассказывать даже тетушке. Вот смотри, за твоей спиной в банке странное существо, а в целителе Навиласе личинки этого существа, как я полагаю…

Гатто резко обернулся, несколько минут всматривался в темную точку внутри банки и только потом произнес:

- Споры.

- Что, прости? – не поняла я.

- Интеллект повышай, говорю! Тогда и бесконечно извиняться за свою серость не придется. Это не личинки, а споры, потому что зигистар – это гриб. А ну рассказывай, откуда он вдруг появился в светлых землях?

И что тут скажешь? Мне пришлось рассказать о странном раненом солдате, о том, как Алекс позорно меня выставил, и о том, как мы его обнаружили в подобном состоянии.

Удивительно, но рыб меня ни разу не перебил, язвительных замечаний не вставлял, хотя, по нетерпеливым движениям его хвоста, я видела, что он чего-то страстно желает.

- Ну, что скажешь? – наконец спросила я, когда после рассказа Гатто так ничего и не ответил.

- То и скажу, трус ваш солдатик, а ты на него силы тратила, жизнь спасала. Ничего бы с ним не случилось. Может, конечно, ослеп бы, или речь отнялась, ноги отказали, но его трусливой жизни по большому счету ничего не угрожало, - сказал окмалион, а я едва не крякнула от возмущения.

- Знаешь, жизнь прекрасна, когда здоровье человека в полном порядке, а когда здоровый человек вдруг лишается способности видеть, говорить или двигаться, то нужно еще найти в себе силы, чтобы полюбить жизнь в новых реалиях. К сожалению, не всем это удается, - возразила я. И вообще, было неприятно, что Гатто так просто размышляет о важных для любого человека вещах.

- Малек, ты что, обиделась? – после секундной заминки спросил рыб, задумался и ошарашил новым умозаключением: - Все время забываю, что вы настолько примитивные, что не способны отрастить новые глаза, плавники или даже зубы. В вашем случае – да, нужно тщательнее следить за старыми. Ничего не поделать, природа отдохнула, создавая вас.

- Я была уверена, что ты мне поможешь. Но если ты решил просто смеяться над людьми, мне придется справиться самой.

Конечно, я рассчитывала на помощь Гатто, но за этот длинный день так устала и вымоталась, что на споры и уговоры просто не осталось сил. Пусть сидит в своем аквариуме и лелеет собственное величие. Умирать решительно не хотелось, поэтому действовать придется осторожно. Возникал вопрос – как именно действовать? И вот тут запал заканчивался, поскольку ни одной дельной мысли в голову не приходило.

И ведь хваленая интуиция Эсби снова притихла, словно все шло своим чередом. Каким, скажите на милость, чередом, если Алекс без сознания, а стазис у герцога без подпитки вот-вот закончится? И я пока понятия не имела, что с ним происходит. Хотя, у меня имелось одно предположение. Страшное. Фатально-роковое.

- Ты что это там делаешь? – поинтересовался рыб.

- Думаю, как спасти Навиласа, - предельно честно ответила я.

- Зачем думать, когда и так все ясно, - шевельнул плавниками противный окмалион. А я еще кормлю эту заразу отборным печеньем! – Не мальков ума это дело. Не трогай руками то, в чем не смыслишь. Береги руки смолоду, они не честь, совестью не сгладишь, обратно не отрастут…

Странная разговорчивость Гатто меня удивила и насторожила. Рыб чего-то страстно желал. Конечно, приятнее было думать, что таким незатейливым образом он беспокоится за меня. И я допускала, что отчасти это так и есть, но не только.

Просить окмалиона я не стала, но принялась рассуждать вслух:

- Рой странных пор почти достиг сердца. Я понятия не имею, как он действует на человеческий организм, но знаю, что его необходимо убрать до того, как Алексу будет нанесен вред. Для этого я…

И да, я показательно отпустила целительскую силу, направив ее в то место, где не было даже намека на частички роя. Мой план сработал и Гатто стал говорить. Правда, перед этим снова не упустил момента надо мной поглумиться.

- Я знал, что человеческим малькам голова дана не для того, чтобы думать,