Сергей Рахманинов помог Игорю Сикорскому создать первый самолёт, купив двигатели. С чего и началась Великая фирма. Наш хозяин имя Сергей получил в честь Рахманинова.

Сикорский рассказал нам, как Рахманинов помогал его отцу, Игорю Сикорскому, говоря современным языком, «раскрутиться» в Америке.

Рахманинова пригласил президент Рузвельт с просьбой дать концерт для неких высоких гостей. Рахманинов говорит: с удовольствием, но играю я только на собственном рояле, а мой рояль находится в другом штате, очень далеко от столицы. «Что же делать?» Тогда Рахманинов говорит: есть у меня друг — Сикорский, у него есть подходящий самолёт, вы к нему обратитесь, и он вам этот рояль привезёт. Нашли Сикорского, он прилетел в нужное место — а рояль в самолёт не лезет! Тогда Сикорский распорол обшивку, затащил рояль в самолёт и привёз его в столицу. Концерт состоялся. Когда президент США благодарил Рахманинова за концерт, тот сказал: для меня это дело привычное — играть для публики, вот кто главный герой этого концерта, тот, кто привёз этот рояль — и указал на Сикорского. А тот сидел на концерте в комбинезоне — в чём прилетел. Его пригласили к президенту, а на следующий день к нему пришли люди и заключили государственный контракт на постройку этих самолётов.

Этот кусок обшивки Сергей Сикорский подарил нам с Еляном.

Далее мы переместились на второй этаж, в кабинет хозяина. Засиделись за полночь, говорили обо всём, но ни слова о работе.

Выставка плавно подходила к своему завершению. Наш отлёт планировался на субботу после отлёта Ту-144. В пятницу с немецкоязычной стюардессой пошли к таможенникам договориться, как завтра проходить оформление. Таможенники выслушали нас внимательно и спокойно объяснили, что граница у них на замке и волноваться не надо. Ничего не поняв, помчались в шале к начальству. Наши немецкие кураторы объяснили, что в субботу и воскресенье таможня не работает, вешают замок на свою контору, и лети куда хочешь. Так мы и сделали, в назначенное время улетели домой. Было необычно много для аэропорта провожающих, местные жители с красными флажками стояли на лоджиях аэровокзала до нашего взлёта, командир не удержался и слегка «похулиганил», «качнул серебряным им крылом».

Закончилась первая для меня заграничная экспедиция. Провели мы её чётко, что называется без сучка без задоринки, за отсутствие цирковых номеров нас даже похвалили, но среди лётчиков авантюристического склада мышления я прослыл «душителем свободы, демократии и талантов».

Хочу поделиться душевной тайной, как получил пожизненно действующую прививку от безрассудного пижонства в лётном деле. Если говорят, что лётчик-испытатель — диагноз, то лётчик-испытатель-пижон — диагноз с летальным исходом. Заранее прошу прощения у людей, сделавших лётное дело целью жизни, но статистика неумолима. Прискорбный список слишком велик.

На похоронах экипажа опытного Ту-22 — Юрия Тимофеевича Алашеева и Ивана Ефимовича Гавриленко — на кладбище встретил своего одноклассника по вечерней школе (ШРМ) Альберта Волкова. Он пришёл на кладбище со старшим братом, ведущим лётчиком- испытателем Яковлевской фирмы Валентином Волковым. Закончив предписанные мне процедуры, отошёл на дорожку поговорить с Альбертом. Он мне поведал о том, что его брат и Алашеев были большими друзьями, ещё со времён училища. Отряхивая руки от песка, подошёл Валентин Волков: «Алик, меня похоронишь на этом месте», — и указал рукой на место слева от могилы Алашеева. На кладбище нельзя так шутить; через некоторое время он погиб при катастрофе самолёта Як-30 и похоронен на том месте, куда сам указал.

Альберт Волков долгое время заведовал Яковлевским филиалом в Ахтубинске, мы часто встречались, и он рассказывал, как погиб его брат. На Яковлевской фирме сделали учебно-тренировочный реактивный самолёт Як-30 и решили его прославить при помощи женской лётной акробатики. Пригласили спортсменку, рекордсменку, красавицу и просто безбашенную пижонку полетать на Як-30. Непонятно, рассказывал ли ей кто-нибудь, как пользоваться этим самолётом, но садилась она в кабину с обещанием показать этим испытателям, как надо летать, и захлопнула фонарь, не дав технику проверить, как она пристёгнута к катапульте. В полёте спортсменка так увлеклась фигуротворением, что разрушилось крыло. На записях сохранилась команда командира катапультироваться, она не ответила. Валентин Волков мог катапультироваться, но ждал до последней секунды. Стремление удивить публику закончилось трагедией. К сожалению, вирус лётного пижонства уверенно живет в авиапроме.

Заграничные поездки — далеко не увеселительные прогулки, они приносят дополнительные доходы, но и требуют больших нервных затрат. Пока философы разбираются, что хорошо, а что плохо, вернёмся к перечню недостатков и действиям по их устранению.

«Ледокол»

Испытания противообледенительных систем в условиях естественного обледенения мы провалили из-за прогара предкрылков. Новую систему обогрева предкрылков с проволочными элементами обогрева смогли установить только на самолёт № 85017. Как проводить испытания?! Эксперименталки никакой, установить её — необходимо полгода времени. Посоветовавшись с лётчиками, приняли оригинальное решение летать строем на № 85001 и № 85017. Реакция: вы что?! Одурели?! Летать строем в облаках с обледенением?! Оказывается, если очень хочется, то просто необходимо.

На № 85017 установили индикатор обледенения — обыкновенный штырь в чёрно-белую полоску, и два фотоаппарата: один фотографирует штырь, второй синхронно — предкрылок.

Операция «Антиобледенение» проходила следующим образом. Ежедневно, в 6 часов утра, из города Жуковского молодой розовощёкий парень, уважительно именуемый Фёдором Фёдоровичем, на автобусе мчал разудалую компанию в «Шереметьево». Лётчики ехали на метеостанцию консультироваться и искать район, где возможно обледенение. Далее в выбранный район делалась специальная заявка на полёт парой самолётов с интервалом в 20 километров. Диспетчерские службы должны были обеспечить полёт на необходимой высоте. Всего одно письмо председателю Военно-Промышленной комиссии (ВПК) Л.В. Смирнову, и диспетчерские службы Советского Союза обеспечивают наши заявки с большим усердием. Первой взлетала машина «001», командир Николай Малинин, за ней с интервалом в 3 минуты — «017», командир Сергей Агапов. Задача «001» — найти обледенение, включить противообледенительные системы, нарастить лёд на индикаторах обледенения до 10 мм, зафиксировать аппаратурой состояние обогреваемых поверхностей. Задача «017» — фиксировать наличие обледенения по индикатору и наличие льда на предкрылках.

Летали несколько раз впустую. Льда было мало. Обогревы предкрылков на «001» вышли из строя (почти все секции), а на «017» обогревы предкрылков работали безукоризненно. Но фортуна отмотала от нас своё количество нервных окончаний, и прислала радостное сообщение: «Над городом Горьким, где ясные зорьки, ждёт нас обалденное обледенение».

Помчались мы в район города Горький и влипли в такое обледенение, что еле унесли обледеневшие ноги. Передали команду на «017» выходить наверх и шлёпать домой. Агапов ответил, что понял, и зачем-то добавил: «Задание выполнено, на борту всё нормально».

Пришли мы домой, сели