Распластанная на полу, Ольга была без сознания. Вовик ударил по голове сильно, грубо отбросил к дивану. Тело, которое так любил целовать Глеб, было исцарапано ногтями Дарьи, волосы всклочены. Ольга лежала на животе, безвольно разбросав руки, уткнувшись лицом в пол, слабо дышала.

Придя в себя, Дарья потрогала пальцами раненую кожу, запахнула полы халата, потянулась за поясом, чтобы опоясаться, не нашла. Один его конец выскочил из боковой шлевки и волочился по полу, второй едва держался в другой боковой шлевке. Велинская подхватила конец пояса с пола и стала лихорадочно запихивать в шлевку. Руки нервно дрожали и не могли справиться с задачей. Тогда она просто охватила поясом талию и крепко завязала на животе на два узла. Глянув в зеркало, одернула халат на бедрах, ладонями пригладила волосы. Но ничего не получилось. Они не перестали торчать в разные стороны. Раздраженно отвернувшись от зеркала, Дарья покосилась на Ольгу, обездвиженную Вовиком, но не побежденную ею, и это особенно бесило похитительницу. Внешне хрупкая женщина, Ольга оказалась сильной, не по зубам Дарье. Если бы не гипноз, неизвестно, как проистекали бы те события, где Дарья главенствовала над нею. Конвульсивно Велинская дернулась, холодком покрыло спину. Не ожидала, что все так содеется сегодня. Казалось, должно пройти как по маслу, без каких бы то ни было осложнений. И на тебе! Ольга сломала весь ее сценарий. Но ничего, ничего, она не лыком шита, она сделает, что задумала. Поискав глазами телефон, увидала его под столом, и там же валялись тапки. Ногами достала тапочки, сунула в них ступни. Затем наклонилась и взяла телефон. И сразу увидала, что тот был включен. Стало быть, Глеб слышал крики, стоны и возню в комнате. Ну что ж, это не меняет дела. Она поднесла телефон к уху и произнесла как можно спокойнее и вежливее:

— Ты меня слышишь, Глеб?

— А ты меня слышишь? — резко оборвал ее Корозов. — Ты слыхала, что я тебе говорил?

Разумеется, она ничего не слыхала. Когда было слушать? К тому же ей было глубоко безразлично все, что он говорил в тот момент, когда началась ее схватка с его женой. Со злости она могла бы сказать Глебу об этом, но сдержалась, выдавив:

— Твою жену приходится уговаривать! Она у тебя глупа, как пробка! Не понимает, что делает себе хуже! Надеюсь, ты слышал, как я уговаривала ее, Глеб?

— Не смей прикасаться к ней! — потребовал Корозов. — Я заставлю тебя заплатить за каждую ее слезинку!

— Тогда не медли, Глеб, заплати, чтобы не было ее слез! — выплеснула в ответ Дарья.

— Я найду тебя! — громко ударил по ее ушным перепонкам его взорвавшийся голос. — Отпусти Ольгу!

— Ты так и не понял, Глеб, что ты сейчас не в том положении, чтобы диктовать мне! — отрезала Велинская.

— Покажи мне ее! — вскипел он. — И предупреждаю: если я увижу, что ты издевалась над нею, я размажу тебя по асфальту! Лучше было бы тебе не связываться со мной!

Задрожав от негодования, Дарья вспылила тоже, из нее, как из вулкана лава, вырвалась наружу злость, неуступчивость Глеба взбеленила:

— Я покажу ее тебе! — неожиданно взвизгнула Дарья. — Я разорву ее на части и брошу к твоим ногам эти куски, если ты не притащишь мне деньги! На коленях приползешь, если захочешь увидеть ее живой! — И Дарья на последнем слове разорвала связь, бросив телефон в руки Вовику.

Тот едва успел схватить. А поймав, удовлетворенно заурчал. Глаза девушки сверкали. Можно было бы в отместку прямо сейчас снять Ольгу на телефон и переслать видео Глебу, но Дарья постаралась погасить в себе это желание. Понимала: если Корозов сейчас увидит Ольгу в таком состоянии, он может стать непредсказуемым. Ей подобное было не на руку. Ей нужно было выцарапать деньги. Поэтому сейчас свое намерение назвать Корозову место и время обмена Ольги на деньги приходилось, к сожалению, пока оставить. И в этом она целиком винила жену Глеба. Затребовав миллион долларов, она, несомненно, перегнула палку. И понимала это. Но считала, что лучше торговаться от большой суммы вниз, чем от малой подниматься вверх. Взгляд снова упал на Ольгу. И Дарью подкинуло с места:

— Дрянь, дрянь! — вскричала она. — Поломала все мои наметки и валяешься теперь у меня под ногами! Дура тупая! Получай свое, получай! — Начала остервенело гвоздить Ольгу ногами.

Выпрямляясь и повернувшись к Вовику, Муха бросил:

— Оттащи ее, пока она не убила! Убьет — с кого деньги брать будем?

Нерешительно дотронувшись до Велинской, Вовик получил сильный удар по физиономии. Хрюкнул, но не отступил.

Втянул голову в плечи, обхватил Дарью руками и стал оттаскивать от Ольги, терпеливо снося посыпавшиеся на него новые удары.

Остыв, Дарья оттолкнула Вовика. Истерзанная Ольга лежала без движения. Устало посмотрев на парня, Велинская буркнула:

— Проверь, живая она?

Кашлянув, Вовик наклонился над Ольгой. Повернул набок. Пощупал пульс. Мотнул головой:

— Живая. — И отступил в сторону.

Ничего больше не сказав, Дарья шагнула к двери. Вовик двинулся следом. А Муха, все еще морщась от боли, остановился над распластанным красивым телом Ольги.

— Отдай ее мне, — услыхала Дарья его просьбу. — У меня она быстро запоет все, что нужно.

Приостановившись за дверью, Дарья полуобернулась, усмешливо сказала:

— Мне ее песни не нужны, мне нужен лимон от ее мужа! Возьму лимон, а потом делай с нею все, что хочешь.

— Но ведь ты собираешься вернуть ее Корозову! — просопел Муха.

— Собиралась, а теперь — передумала. Не заслужила она. Так что твои шансы увеличились. Но ты сейчас не о ней думай. Ты найди мне Римму, а то до сих пор никакой информации! Я начинаю сомневаться в тебе, Муха! — Она направилась в ванную.

Вовик скрылся в другой комнате. Муха надул губы и косолапо отправился в кухню.

Когда Дарья прервала разговор, Глеб, багровый от гнева, положил трубку на телефонный аппарат и шумно поднялся из кресла. Твердым тяжелым шагом прошелся по кабинету. Ковер глушил его шаги, но Глеб болезненно ощущал, как они отдавались в его голове. Ему казалось, что шаги звучали так громко, что даже в приемной должны были слышать их. Однако в приемной никто не слышал его шагов. Но секретарь догадывалась, что разговор по телефону для Глеба был неприятным, до ее слуха из-за двери доносились его редкие яростные выкрики. Двигаясь по кабинету, Глеб представлял, как Ольгу пытались насильно заставить разговаривать с ним. Шум и гвалт, который слышался из трубки, указывал на отчаянную борьбу. Ощущая свое бессилие, неспособность помочь жене, Глеб дрожал от гнева. Его всегдашняя сдержанность не управляла им. Схватив стул, он отбросил его с дороги к двери. Услышав грохот, секретарь поджалась. Грохот повторился: вслед за первым стулом полетел второй, а потом третий. Затем все стихло, тишина стояла продолжительное время — похоже, Глеб выдохнул ярость и успокоился. После этого раздался его вызов. Девушка схватила трубку и услышала привычный ровный голос Глеба: