Робы нет – первым не идти. Наверх Косыгин поднимается третьим.

Пламя рядом, только руку протянуть. Пены – по пояс. Самолетный ангар, здесь и переборки бензином пропитаны. Под ногами – головешки, острая щепа.

Косыгин отдает команды, сам работает с рвущимся из рук шлангом – не думая. Некогда, да и отработано все. Пожар на верхней палубе, что может быть стандартней? Обычное дело, когда в корабль попадает фугас, неважно, снаряд или бомба.

Так почему в голове крутится воспоминание о тонких, надраенных до состояния «белого золота», тиковых планках? О том, что теперь на прореху не хватит прихваченного из Штатов на всякий случай запаса?

Выходит, привычки старпома мирного времени въелись Михаилу Николаевичу в подкорку. Теперь изживать… Привыкать: то, что верхняя палуба, в том числе палуба ангара, набрана не толстыми балками, тонкими планками – хорошо. Еще недавно Косыгин из-за этого зло кривился. Всем объяснял, что экономия на палубном покрытии – типичная грубая ошибка царского режима. Кто может уважать флот, на флагмане которого палуба покрыта сосновыми штакетинками, как коридор в захолустном райкоме? Цепкий моряцкий шаг за полгода разлохматит сосну в мочало!

Так что – только толстые тиковые брусья, никак иначе! И чтобы были надраены, чтоб было можно, как в парусные времена, босиком ходить!

«Михаил Фрунзе» должен был стать морским лицом Советской державы – и на него тика не пожалели. Только наверху вместо тяжелых брусьев все-таки положили тонкие планки. Быстрей снашиваются? В трюме есть запасные.

Теперь, когда палубу поднял и разметал взрыв полутонной бомбы, главное то, что дерева хотя бы немного меньше. Меньше щепы и мельчайшей пыли, мгновенно высушенных и подожженных взрывом. Все равно летят искры, валятся хлопья горячей сажи. Так не должно быть! Русский, а теперь советский, флот сохранил традиции подготовки к бою, что пошли еще от адмирала Макарова: перед дракой весь горючий хлам – на берег, на портовые склады, храниться -до победы, когда надо будет блистать в парадном строю и наносить союзникам визиты вежливости. Стой «Фрунзе» в Севастополе, да будь до нападения избыток времени, так бы и поступили, но в Салониках снимать деревянную палубу было нельзя: если корабль жертвует такой красотой, значит, собирается воевать, причем долго и всерьез. «Фрунзе» должен был встретить агрессию мирным кораблем. Путешественником, даже послом, но никак не воином. Но уж как следует пропитать палубу водой миролюбивый образ не помешал. Что может быть более обыденным, чем надраивание медяшки и полировка тисовых планок?

Зато сырое дерево хоть как-то сопротивляется огню. И воды на палубе сейчас прибавится!

Когда сосредоточенные струи ударили по ангару, Михаил позволил себе сорвать маску дыхательного аппарата, хватнул ртом приправленный сладковатым дымом воздух. По глазам все-таки полоснуло дымом – до слез.

Взгляд на разрушения… так, большая часть пришлась между броневыми палубами, верхней и главной. Запасной самолет уничтожен, катапульты – тоже, а вот один из кранов для подъема гидросамолетов можно спасти. Хорошо: «сверчки» еще пригодятся.

Кто знает, сколько волн бомбардировщиков подкрадывается из-за границ, очерченных зеленоватой рамкой радиоуловителя?

[1] Рабочие ботинки из грубой кожи с толстой подошвой, название происходит от обуви, которую надевают кочегары при обслуживании котлов.

Вторая волна «кантов» к гавани не прорвалась. Не спасли итальянцев ни скорость, ни достойное вооружение, ни четкий строй, виной тому – товарищ Патрилос. Иван Павлович вперился в зеленоватый экран радиоуловителя самолетов, на голове наушники, в руках микрофон. У помполита нет места по боевому расписанию? Очень хорошо, потому что никто не подумал о должности наводчика истребителей. Были – и есть – люди на постах управления артиллерийским огнем, которые должны принять наводку от воздушных корректировщиков. Они привыкли работать с крылатым корректировщиком, но у них нет под носом экрана РУС, что для помполита хорошо. Есть повод остаться в самом безопасном месте корабля.

Он – нужен. Его голос доносит до пилотов главное: где враги, сколько их, что делают. С прочим четверо морских летунов справятся сами. Загодя займут позицию – так, чтобы солнце кололо глаз чужим стрелкам. Наберут высоту, выждут удобный момент…

Итальянцы их заметили, лишь когда сверху-сбоку, от восходящего солнца, потянулись дымные следы реактивных снарядов. В кабинах машин, что падают на них сейчас со стороны солнца, прямо под правой рукой пилота есть ряд из четырех рычажков. Короткие движения рукой, тугие щелчки – первый, второй… четвертый – и из-под крыльев с ревом срываются огненные стрелы эрэсов. Попасть ими в самолет в маневренном бою – ох, нелегко. А вот по строю – другое дело!

Эфир заполнился заполошными криками, пулеметные башенки начали плеваться огнем – толку? Для пушечно-пулеметной дуэли «сверчки» еще далеко. И лучше ее начинать, когда у противника вместо строя – куча расползающихся подальше от страшных эрэсов одиночных бомбовозов… Вот только ни один итальянец не покинул строя, хотя снаряды рвутся буквально над кабинами пилотов. Осколки эрэсов, как и у боеприпаса зениток, разлетаются в основном вперед. Увы, прицел реактивных снарядов – всего лишь дополнительная красная точка на ракурсных кольцах обычного, пулеметного. Вот и вышло, что вышло. Нельзя сказать, что «кантам» совсем не досталось, пробоины наверняка есть, но ни один бомбардировщик не горит. Больше того, ни один не покинул строя! Крепкие ребята, хваленым самураям до них далеко. Что там рассказывал перед вылетом начсвязи? За пять месяцев войны итальянцам ни разу не удалось попасть бомбой в английский линкор, но и англичанам ни разу не удалось сломать строя бомбардировщиков – ни зенитками, ни истребителями.

Эрэсы тоже не помогли. Что ж, у «сверчков» есть и другое оружие. Несколько мгновений, и к чужому строю потянулись огненно-алые струи трассеров.

Толстомордые советские истребители итальянцам знакомы. Многие из летчиков, что ведут свои машины к порту Салоник, прошли испанскую гражданскую войну, а кое-кто и повоевал добровольцем на финской. Да еще обманчивое солнце подкрашивает серебристые крылья алым, так, что на них уже не разглядеть звезд. Красные крылья – опознавательный знак Испанской Республики.

Горбатый профиль «кабанчиков» им тоже знаком. Всего год назад, в тридцать девятом, четверка таких истребителей шла в последний бой над Барселоной: на остатках топлива, со считаными патронами в пулеметных лентах. Два звена краснокрылых самолетов вывалились из высоких облаков над павшим городом – и над строем чужих бомбардировщиков. Тогда итальянцы тоже перли без прикрытия – не оттого, что, как сейчас, дальности не хватало, – а из наглости победителей. Не ждали сопротивления, расслабились – и получили славную трепку.

Так же получат над Салониками. Вот, уже орут: