Я молча делаю все, что он говорит, чувствуя, как по моим щекам текут слезы.

– Почему ты плачешь? – кричит он. – Я делаю это ради тебя, я спасаю тебя!

– Томми, убери ружье, пожалуйста, все хорошо, я уже в безопасности.

Синие льдинки становятся спокойней, и он опускает двустволку.

– Как ты не понимаешь? Он тебя погубит! Он пользуется тобой! Он – Демон, и он уничтожит тебя.

Том бормочет себе что-то под нос, хватаясь за голову. В этот момент я вижу вдали мост. Через пару минут мы покинем город, и я точно пропаду без вести. Нужно как можно скорее привести Тома в чувства, вернуть его в сознание, потому что сейчас передо мной совершенно другой человек.

– Томми, – шепчу я, – все хорошо, слышишь? Томми, успокойся.

– Не называй меня так! – взрывается он, и раздается выстрел.

Меня обжигает боль в боку, я горблюсь, и машину резко заносит.

Пытаюсь справиться с управлением, но у меня ничего не получается, и автомобиль на всем ходу, сметая преграды, летит с моста в реку.

Секундная вспышка, и я открываю глаза. Том сидит без сознания. Из ссадины на его лбу сочится кровь. Боль в боку усиливается, и я вижу, как машину заливает водой. Меня охватывает паника. Я отстегиваю ремень, который спас меня от удара, и дергаю за ручку двери. Заела!

Чертова колымага! Почему я не сказала Стиву про заедающую дверь? Я дергаю сильнее, но попытки тщетны. Сделав глубокий вздох, я погружаюсь в воду, надеясь выбраться.

Безрезультатно. Паника. Я кричу, чувствуя, как пузырьки с кислородом щекочут щеки, и задыхаюсь. Неожиданно я понимаю, что стоит попробовать выбраться со стороны пассажирского сиденья, через Тома. Но, как только дверь открывается, силы покидают меня, и я погружаюсь во мрак.

– Вот ты где! А я тебя уже жду, – говорит бабушка и открывает мне дверь.

В доме пахнет пирогами и сладостями. Я вдыхаю запах печеных яблок, и все мое тело расслабляется. Спокойствие проникает в каждую клеточку, становится легко и безмятежно на душе. Я обнимаю бабушку и сажусь за стол. Она как всегда суетится и в спешке достает приборы и тарелки.

– Сейчас накормлю, – смеется она и ставит на стол ароматный пирог, – твой любимый.

– Шарлотка!

– Эми! – слышу чей-то до боли знакомый голос, но не подаю вида.

Я так соскучилась по бабушке, не хочу от нее отходить. Все проблемы решу потом, сейчас мне больше всего не хватает ее тепла и уюта, который она так щедро дарила мне при жизни.

– А где мама?

– А мамы здесь нет, – тихо отвечает она.

– Нет-нет-нет-нет! – кричит голос на улице, и в дверь стучат.

Бабушка с улыбкой смотрит на меня и не обращает внимания на стуки. Мне же становится не по себе. Стены дрожат. Такое чувство, что дом вот-вот рассыплется на куски. С потолка обрушивается побелка. Бабушка же, ничего не замечая, неторопливо разрезает пирог.

– Кто там? – спрашиваю я, поднявшись на ноги.

– Ты не останешься? – Глаза бабули становятся растерянными.

– Эми, прошу тебя! – Звенит знакомый голос.

Его владелец чем-то взволнован и даже напуган. Я подхожу к двери и застываю перед ручкой. Дерево трещит. Еще чуть-чуть и стены разрушатся, весь дом сложится, как карточный домик. Я не удерживаюсь и дергаю ручку.

Секундная вспышка, и я погружаюсь в темную воду. Страх и холод. Я все глубже погружаюсь в пелену тьмы и не могу выбраться. Машу руками и ногами, но тщетно. Медленно и плавно мрак забирает меня, и на смену панике приходит отчаяние.

Где это я?

– Эми! – слышу сквозь толщу воды знакомый голос. – Не умирай, прошу тебя!

Адам?

Я пытаюсь позвать его, но не могу промолвить ни слова. Мне хочется открыть глаза и избавиться от страшного сна, но руки и ноги не слушаются. Хочется прикоснуться к Кингу, сказать, что все хорошо, но меня уносит в небытие.

Но он здесь, он пришел меня спасти! Страх отступает.

– Прошу, не оставляй меня! – умоляет любимый.

Кажется, ему очень больно.

Я чувствую, как мое тело содрогается от ритмичных толчков в грудную клетку. Вижу последний луч света, прорывающийся сквозь темноту, и мне хочется кричать.

Сознание погружается во мрак.

Ну уж нет! Нужно выкарабкаться!

Я тянусь к поверхности и замечаю проблески света.

Уже лучше.

– Не уходи от меня!

Все хорошо, любимый, я здесь!

Свет становится ярче.

– Адам! – шепчу я, но в реальности не произношу ни слова.

Свет становится ярче, и я зажмуриваюсь, чтобы не ослепнуть. На мгновение все стихает: бесконечный поток мыслей, шум воды и его голос, такой любимый и родной.

Неужели я больше никогда его не услышу? Это конец?

С каждой секундой боль во всем теле становится интенсивней. По мне будто проехался бульдозер: кости ломит, бок пульсирует. Через пару секунд до меня доносится монотонный, непрерывающийся писк.

На смерть это не похоже.

Превозмогая сильную усталость, я разлепляю веки и вижу путную пелену. Вскоре мне удается сфокусировать взгляд: белые стены, серые жалюзи и этот терпкий, невыносимый запах…

Больница!

Писк прибора выдает мой пульс, и я касаюсь своего лица, по которому ползет множество трубочек.

– Адам! – слышу свой хриплый голос.

Я пытаюсь сесть, но порыв осаждает резкая боль в боку. В палату вбегает взволнованная медсестра.

– Без резких движений, – просит она и помогает мне сеть. – Вы потеряли много крови, голова может кружиться.

– Да уж, покруче, чем американские горки.

Она проверяет капельницу и поправляет приборы, а я бегаю глазами по палате в поисках его.

– Где Адам? – спрашиваю я, и ловлю улыбку медсестры.

– Только что вышел. Мистер Кинг не отходил от вас целые сутки, мы уже подумывали его насильно кормить и поить.

– На него не похоже.

Медсестра усмехается, и мне становится спокойнее. В этот момент дверь палаты распахивается, и я вижу его. Адам встревоженно смотрит на меня, на мгновение замирает на пороге, будто не веря своим глазам. Затем в два широких шага он оказывается рядом и его губы касаются моих.

– С возвращением, – шепчет он и берет меня за руку.

Медсестра кидает на нас счастливый взгляд и тихонечко, как мышка, выходит из палаты.

– Возвращаться приятно, – улыбаюсь я.

– На мгновение я подумал, что потерял тебя.