наткнулась взглядом на Ферна – лицо его, пока он смотрел на Кьяру, выражало страдание. Она ему о чем-то напомнила?.. Заметив, что я наблюдаю за ним, он встрепенулся и, улыбнувшись, как ни в чем не бывало произнес:

– Вот это другое дело!.. Кстати, а вам не приходило в голову, что Сердце Шторма – это на самом деле камень-сердце? Даже названия похожи.

Неожиданно отозвался Кинн:

– Вообще-то нет, Сердце Шторма – это очень редкий, но довольно известный камень. Только обычно его называют по-другому: ианит.

Ианит? Мне не послышалось? Я хотела переспросить, но меня опередил Ферн:

– Никогда о таком не слышал. Откуда ты знаешь?

Кинн перевел на него тяжелый взгляд.

– Я его видел. Мой отец собственноручно добыл ианит у побережья Южных островов и привез с собой. Его сила в том, что он…

– …укрепляет связки горла, – закончила я вместо Кинна.

Он удивленно взглянул на меня, и на миг я застыла, встретившись со взглядом его серых глаз. Заметив, что на нас все смотрят, я поспешно сказала:

– Я тоже видела ианит. В Башне Изгнания Утешитель Йенар просил меня его посмотреть – он считал, что у ианита есть вторая сила.

Вся краска схлынула с лица Кинна, и он хрипло спросил:

– Утешитель Йенар показал тебе ианит? Ты уверена?

– Я никогда не видела подобного камня, он весь синий – разных оттенков синего.

Кинн сжал губы и нахмурился, а потом едва слышно прошептал:

– Мерзавец! Я так и думал…

Даже сидя далеко от него, я ощутила волну его злости.

– А в чем дело? Что не так с этим ианитом? – спросил Нейт.

Губы Кинна исказила горькая усмешка.

– Ианиты трудно добыть. За свой экземпляр отец мог бы выручить целое состояние, но он оставил его себе и преподнес моей родной матери в качестве свадебного подарка. Она была певицей, приехавшей на гастроли в Зеннон из Аира, как раз незадолго до того, как Аир поглотили Тени. Отец настолько дорожил этим ианитом, что, снова женившись, не подарил его новой жене, а отдал мне – на память о матери. Но когда родители ушли, ианит пропал после обысков.

Родная мать Кинна была певицей? Надо же… Он упоминал, что она из Аира, но не рассказывал, кем она была. Сколького еще я не знаю о нем?..

Нейт неловко кашлянул.

– А твой отец не мог сам забрать ианит?

Кинн покачал головой.

– Именно так мне сказали Каратели, когда я обнаружил пропажу. Но отец оставил мне ианит не только как память, а чтобы… – он на мгновение замялся, – чтобы я мог преподнести его своей невесте. Отец бы его не забрал. – Опустив голову, Кинн помолчал, потом с ожесточением добавил: – Я подозревал, что это Каратели забрали камень при обысках, но если бы я знал, что его взял Утешитель…

Он сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели.

– Сейчас-то что об этом переживать? – хладнокровно высказался Ферн. – Если этот ваш Утешитель мертв, камень наверняка уже перекочевал к кому-нибудь другому.

На мгновение мне показалось, что Кинн сейчас взорвется и что-то будет, но он лишь сухо усмехнулся и, бросив на меня быстрый взгляд, сказал:

– И правда. Ианит мне всё равно ни к чему.

Извинившись и больше ни на кого не глядя, он покинул гостиную.

До самого вечера я сидела в комнате, тренируясь завязывать и развязывать ленты. Но это скучное и однообразное занятие оставляло слишком много времени на раздумья.

Почему ты каждый раз пытаешься меня спасти?.. Ианит мне всё равно ни к чему.

Я всё крутила и крутила эти фразы в голове, как ленты, которыми обматывала запястье, пока мне не стало казаться, что они лишены всякого смысла. Или по крайней мере того, который я пыталась там усмотреть.

Кинн говорит ровно то, что хочет сказать, в его словах нет никакого второго дна. Почему, например, я постоянно вмешиваюсь в его жизнь, иногда даже несмотря на его прямые запреты? Это вполне разумный вопрос. А камень? Зачем же ему ианит здесь, в Квартале?

С другой стороны… Я раздраженно сдернула с запястья некрасивую коричневую ленту с белой каемкой. Хватит! От этих размышлений только хуже. Сейчас мне надо сосредоточиться на главном: как обыграть Сая и его команду и при этом не попасться Теням.

После следующей тренировки все лишние мысли сразу отошли на задний план. В этот раз мы повязали три ленты – чтобы я привыкала, сказал Ферн, – и все три он с легкостью у меня забрал.

При каждом обратном перевоплощении я на несколько секунд погружалась в пучину ужаса – Тени, казалось, завывали со всех сторон, и я едва сдерживалась, чтобы не оглянуться по сторонам, но Ферн категорически запретил это делать:

– Ты должна ориентироваться на слух. Начнешь вертеться – потеряешь время и запаникуешь. Доверяй своим ощущениям. И всегда помни – это всего лишь игра: как только почувствуешь угрозу своей жизни, плюй на ленты и перевоплощайся.

В конце концов я научилась отдавать ленты, не подвергая свою жизнь опасности. Но было очевидно, что при любом раскладе мы сможем выиграть в теневых салках, только если я сумею успешно скрываться от противника, а для этого надо было как следует знать Квартал.

– К сожалению, – сказал Ферн, – можно рассчитывать лишь на то, что Сай давно не показывался в нашей части Квартала и успел ее подзабыть, поэтому твоя задача – уйти как можно дальше от площади. И как можно скорее.

Днем, после непродолжительного сна, мы с Ферном отправились изучать, как он выразился, «территорию противника». К самой площади мы не приближались, чтобы ненароком не столкнуться с Саем или кем-то из его команды, но Ферн показал мне несколько коротких путей, которые помогали срезать дорогу, и пару мест, где можно было ненадолго спрятаться.

– Всё время где-то отсиживаться – против правил. Если кто-то из другой команды заметит, что ты прячешься, все твои ленты перейдут им.

Мы остановились в круглом скверике с небольшим фонтанчиком посередине: когда-то из открытых ртов трех рыбин вытекали тонкие струи воды.

– И еще одно, – Ферн внимательно посмотрел на меня. – Сай наверняка посчитает тебя легкой мишенью – с нашей стороны будет глупо этим не воспользоваться. Я не смогу находиться всё время рядом с тобой – это против правил, да и не даст мне собирать ленты. Но одну ленту мы сможем так раздобыть. Даже если мы будем «Тенями», сразу разделимся: ты побежишь сюда, в этот сквер, а я последую за тобой параллельным маршрутом. И тогда того, кто за тобой сунется,