— Значит так, ребята… Я на два года уезжаю в столицу. Работку выгодную предложили, интересную, отказываться грех. Может быть, даже на больший срок. Как приживусь там. Посмотрю… Пока контракт предлагают только на два года. В мое отсутствие будет иногда приезжать муж сестры — крупный такой грузин. Вы его не пугайтесь. Он только с виду страшный. Зовут его Нодар. Ему будете показывать квитанции по оплате коммунальных услуг и электричества. Он же через год придет взять деньги за следующий срок. Договорились?

— Нет проблем.

— Иногда Нодар с пистолетом ходит. Не пугайтесь. Он шибко крутой. Но справедливый, и без причины за пистолет не хватается.

— Понятно.

Мы договорились. Решили, что в день отъезда, который не за горами — только звонка из Москвы жду, — я им позвоню и передам ключи. Тогда же получу с них деньги и напишу расписку.

Квартиранты ушли, кажется, довольные. А я тут же позвонил Нодару. Он спит не так, как я. Уже давно поднялся. Памятуя, что Нодар предлагал помощь, я сообщил ему, что уезжаю на пару лет в Москву. И сдаю квартиру. Квартирантов уже нашел. И выложил ему свою просьбу. А за это — как-никак, а работа! — он может взять себе оплату за второй год.

— Годится… — согласился Нодар. — А что ты так срочно собрался?

— Обстоятельства вынуждают.

— Сильно прижали?

— Рамазан попросил на время уехать.

— Рамазан?.. — Нодар оценивающе присвистнул. — Сильно засветился?

— Вроде того. Ненужным свидетелем оказался. Но это мои проблемы. Не хочу тебя втравливать в эту историю. И вообще, лучше бы никто о моей просьбе не знал. Спокойнее и мне, и тебе будет.

— Как хочешь… Я все сделаю… Удачи тебе!

— Я не взял с собой ни одной колоды…

На этом мы распрощались.

А я в самом деле еще даже и не решил, куда отправлюсь. Голова упрямо не хотела соображать. Естественно, в Москве мне делать нечего. Кому-то, может быть, там и легко затеряться среди многих миллионов людей. Я же даже устроиться на работу не смогу незаметно. Единственная работа, которую я умею делать качественно и которую люблю делать, связана с картами. У Рамазана в уголовном мире столицы прочные связи. И только я куда-то сунусь, меня моментально вычислят. Значит, надо искать другое направление. Но где его искать?

Чтобы прогнать остатки сна, решил выпить кофе, как обычно — не чашку, а большой бокал. Сунулся в кухонный шкаф, но, оказалось, кофе кончился. В суматохе последних двух дней я совсем про это забыл. Умывшись, решил сходить в магазин. Традиционно уже сунул за пояс пистолет и оставил куртку полузастегнутой, чтобы можно было в любой момент обеспечить руке доступ к оружию.

Лифт я вызвал по привычке. От этого никуда не денешься, если с детства выработался рефлекс. Только захлопываешь за собой дверь квартиры, сразу делаешь три коротких шага и нажимаешь кнопку вызова. Несколько раз ловил себя на том, что, отправляясь к соседу, живущему этажом ниже, выйдя за дверь, нажимал на кнопку. Вот и сейчас мыслей спускаться по лестнице не было. Но когда уже распахнулись двери лифта, я увидел, как удобно пристрелить человека в кабине. Любой киллер до этого додумается. И хотя на время я себя вроде бы обезопасил нехитрой выдумкой, все же нельзя было быть полностью уверенным в том, что мне поверили безоговорочно, что не подстроят какую-нибудь ловушку. В целях безопасности я пошел пешком, заглядывая на каждом этаже за трубу мусоропровода и готовый к тому, чтобы выхватить пистолет.

В почтовом ящике, куда я уже давненько не заглядывал, набилась куча ненужной мне бумаги. Я вообще ни одного периодического издания не выписываю. Принципиально. Потому что еще в студенческие годы понял, что каждая газета претендует на собственную версию происходящего в зависимости от точки зрения владельца и каждая при этом безбожно врет. Иногда работает по заказу спонсоров. Истина, насколько мне позволяет помнить мой интеллект, всегда должна быть одна, и исходит она от Бога. Это правда у каждого своя. Но правда и истина — вещи разные и порой несовместимые. Газетчикам это уяснить трудно. И потому я старательно забыл, что такое подписка. Однако почтовый ящик пустым не бывает. Такая в нашем городе идиотская система — бесплатных рекламных многостраничных газет выходит великое множество. Одна ненужнее другой. Насколько я знаю, та половина горожан, что смотрит телевизор, оставляет только единственную, с самой подробной телевизионной программой, остальные выбрасывают, не раскрывая. Вторая половина, которая телевизор в принципе презирает, выбрасывает все газеты сразу. Благо, мусоропровод обычно расположен недалеко от почтового ящика. Разве что любители кроссвордов решают поупражнять свой интеллект. Так же, как вторая половина, поступаю и я. Вытащил и сейчас, чтобы сразу выбросить в мусоропровод, но из стопки вдруг вывалился небольшой листок бумаги. Газеты я выбросил, а листок поднял. Повестка. Вызывают в военкомат.

Вообще-то эти повестки время от времени приходят. Работники военкомата — народ упорный. Но я стабильно «не получаю» их. Пусть кладут в почтовый ящик. От ящика до мусоропровода дойти всего-то три шага. Однажды ко мне домой собственной персоной заявился посыльный. Призывник, судя по наивной физиономии.

— Высоцкий здесь живет?

— А что вы хотели?

— Повестка ему из военкомата.

— Прописан он здесь. Только где живет — никто не знает. Его часто ищут.

— А вы кто?

— Я квартиру у него снимаю. А сам он раз в три месяца за деньгами приходит и опять пропадает.

— А передать повестку можете?

— Месяца через два. Не раньше…

Посыльный ушел ни с чем.

И в этот раз я собрался поступить с бумажкой привычным образом, но что-то меня остановило. А вдруг, подумал я, хотят меня на переподготовку забрать? Месяца на два… Это было бы очень даже кстати. Кто будет искать меня в армии? Никакому Рамазану такое и в голову не придет.

Я убрал повестку в карман и отправился в магазин. Но пошел опять же через подвал и через дальний подъезд. Про осторожность я не забывал. Слишком свежи еще были воспоминания.

— Шурик! — услышал я на выходе из магазина.

Обернулся резко. И рука сама собой потянулась под куртку. Но — напрасно.

— Митрофан… Ты откуда здесь? — я даже засмеялся от облегчения.

Это оказался Витя Митрофанов. Мы в институте в одной группе учились. Нормальные отношения поддерживали, хотя и не сильно дружили. У меня с большинством такие отношения были. Как у всякого классического одиночки, друзей у меня было мало.

— В гостях я здесь. К подружке ходил. Зашел в магазин за сигаретами, смотрю: ты — не ты…

Он широко улыбался и радовался встрече.

Разговорились. Про мою картежную карьеру все в группе знали. Даже откровенно завидовали. Митрофанов поинтересовался, там ли я работаю сейчас.

— Вчера ушел. Надоело. А ты как?