Рядом со зверем встал Логан, в руках он сжимал меч и поглядывал на окруживших его людей с видом человека, готового на всё.

– Остановитесь! – вперед выбежал запыхавшийся Тит. – С ума сошли? Что вы тут устроили? Михей, почему ты напал на моего подопечного? С каких пор ты избиваешь учеников?!

– Этот щенок убил Сильвию!

– Что? – пораженно замер Тит. – Сильвия убита?

– Да. Я нашел ее зарезанной в ее же доме.

– Но при чем тут Волчонок?

Логан, видя, что немедленной расправы не будет, снова наклонился к Павлу и помог ему встать. Соболев смотрел только одним глазом, второй заплыл и отливал чудесным синюшным оттенком. Закашлявшись, Павел сплюнул кровь, а вместе с ней зуб.

– Я никого не убивал, – сказал он.

– А кто еще мог это сделать?! – взорвался Михей. – До твоего появления ничего подобного не было! А едва ты пришел в поселок, начались безобразия.

– Какие?!

– Ты напал на Сэба и Итана. Применил колдовство против них.

Тит оттащил готового снова затеять драку Павла.

– Погоди, Михей. Расскажи все по порядку.

– Что тут рассказывать?! Я обнаружил Сильвию, и выбежал на улицу. А тут он идет!

И замолчал. Теперь, немного успокоившись, Михей понимал, что его слова звучат как-то нелепо. В тот момент, когда он увидел женщину с ножом в горле, у него потемнело в глазах. Он не помнил, как оказался на улице, не помнил, как закричал, когда увидел Волчонка, спокойно шагающего по улице, словно ничего не случилось! Михей знал только одно – самый дорогой для него человек лежит сейчас на полу в луже крови. И при одном взгляде на Волчонка в нем всколыхнулись все подозрения и вся неприязнь к молодому колдуну.

А дальше все смешалось в голове Михея. Он налетел на парня, сбил с ног и бил… бил… бил!..

Все это он и рассказал, с трудом подыскивая слова. Но как ни пытался оправдать свои поступки старейшина, выходило неубедительно.

В наступившей тишине вдруг ясно послышался женский крик со стороны кухни.

– Анита! – Павел, прижимая руку к боку, пылающему болью, поспешил к кухне. К нему кинулся Логан и подставил плечо под его руку.

Дверь кухни распахнулась, и выбежала Анита. Она бежала, оскальзываясь на покрытом легким снежком льду, и ревела в голос. И едва не снесла Павла, прижалась и затихла, всхлипывая, как ребенок.

– Что случилось? – спросил он. – Успокойся, милая. Всё хорошо.

– Меня не выпускали из кухни, – Анита вытерла слезы и нахмурилась. – Я услышала шум, увидела, как Михей бьет тебя, но Светик и другие женщины держали меня и не пускали к тебе на помощь!

Павел рассмеялся и поморщился. Смеяться было больно, впрочем, говорить тоже, и стоять, и даже объятие Аниты доставляло боль. Но он молчал и старался не морщиться.

– Ладно, расходитесь, – крикнул Михей. – Чего тут смотреть? Анита, возвращайся на кухню, ничего с твоим Волчонком не случилось.

– Не случилось?! – лицо Аниты побагровело, она встала перед старейшиной, уперев руки в бока. – Да ты едва не убил его!

– Хватит! Отведите Волчонка к Яре, пусть подлечит. А мы будем разбираться с убийством, – старейшина обжег Павла ненавидящим взглядом и пошел прочь.

Выздоровление Соболева затянулось почти на две недели. Сначала он лежал, спал и боялся лишний раз глубоко вздохнуть. А на исходе второй недели, изнывая от безделья, Павел оделся и вышел на улицу. Все две недели Ярослава не выпускала его из дома. То ли беспокоилась о состоянии его здоровья, то ли опасалась за его жизнь. Из обрывочных фраз, что слышал Соболев, он понял, что многие из Серых Псов разделяли мнение старейшины. Ярослава же надеялась, что страсти улягутся, и жизнь войдет в привычное русло.

Павел жалел только, что Логана нельзя укрыть в доме так же, как его самого. Ему доставалось за обоих. Учителя гоняли его с утра до вечера, не давая передышки. Одни тренировки сменялись другими, причем спарринги с партнерами давно потеряли учебный вид и напоминали приближенные к боевым.

Лишь в последние дни Логану удалось-таки выкраивать время для чтения книг.

Соболев радостно вдохнул прохладный воздух и огляделся. Уже чувствовалось приближение весны. Снег начал таять, и дороги превратились в раскисшие непроходимые болота. Серое небо над головой, затянутое тучами, то плакало мелким моросящим дождем, то осыпало примерзшие лужи липким снегом. Но настроение Соболева было прекрасным. Так после долгой болезни мир кажется волшебным и особенно прекрасным.

Павел шагнул в жидкую слякоть и улыбнулся разлетевшимся брызгам.

Логана он застал в тренировочном зале за чтением книги.

– Что нового? – спросил Павел, он сел рядом с Логаном и заглянул к нему в книгу. – Зачарованные места? Даже такие бывают? Чего же нет в вашем мире?

Логан покосился на Соболева и захлопнул книгу.

– Ты бы перестал мучить себя.

– Что?

– Думаешь, я не вижу, что ты не смирился с новой жизнью? По-прежнему хочешь найти дорогу домой? А если нет ее, дороги этой? Так и будешь всю жизнь витать в мечтах? И в этом мире не жить и в свой не попасть?

– Да ты стал философом, – рассмеялся Павел. – Это на тебя шишка повлияла? Кто тебя так приложил?

Логан прикоснулся к огромной шишке на лбу и нахмурился.

– Ерунда, зазевался, вот и получил.

– Ты обо мне не волнуйся, – сказал Павел. – Расскажи лучше, что тут слышно нового? Отыскали убийцу?

Логан покосился на двух учителей, гонявших мальчишек, и покачал головой.

– Нет. Михей злой, как сто гадюк. Он лично допросил каждого, но ничего не узнал. Та женщина жила одна. По слухам, два года назад погибли все из ее прайда, выжила только она. С ней жил мальчик, но и он погиб. Говорят, провалился под лед. С тех пор она почти не выходила из дома. Один Михей каждый день к ней приходил.

Павел перехватил взгляд Серых Псов, обучавших мальчиков, и поежился. Видимо, положение в поселке было хуже, чем он представлял. Оставалось сходить на кухню и увидеть глаза всех жителей поселка.

Приходившая каждый день Анита рассказала, что Серые Псы склонны верить старейшине. За столом часто вспыхивали споры, и в защиту Павла высказывалось все меньше людей.

* * *

Обед в общей кухне проходил в тишине. Странно, когда два длинных стола заняты до отказа людьми, но никто не произносит ни слова. Слышны были стук ложек, покашливания и неловкое ерзание задов по лавкам.

Павел и Логан сидели в самом конце стола и ели, боясь поднять головы. Они не чувствовали вкуса еды, словно в миске плескалась похлебка из безвкусной травы, а не наваристые щи. Женщины торопливо разносили еду, убирали пустые миски, сметали крошки со столов.

– Так и будете молчать? – вскочил Павел. Он не мог выносить напряженной тишины и настороженных взглядов. – Если хотите что-то сказать, то говорите. Вот он я!