Анна Георгиевна застала дочь на кухне в начале девятого. Та любовно упаковывала торт в специальную коробочку из картона. Аля стояла рядом и теребила в руках узкую белую ленту. Доставать свечи из фабричной упаковки Агата не стала. Она собиралась украсить ими торт не раньше, чем окажется в квартире Никифоровых.

– Слышали про Алёну Аркадьевну? – Анна Георгиевна села на выдвинутый стул и налила полный стакан апельсинового сока. Агата повернулась к матери исключительно из вежливости. Она слишком боялась вляпаться в крем по краям торта.

– Что с ней не так?

– У неё Юля беременна. Я их встретила вчера в клинике. – Анна Георгиевна не уточнила в какой именно клинике, но Агата и без того понимала, что в той, в которой был гинеколог, и ей как-то сразу поплохело.  – Судя по животу, уже месяц шестой, не меньше. Хотят рожать. Юля тощая, как скелет. То ли на диете сидит, то ли токсикоз замучил. Не знаю. Под глазами синяки. Сама бледная как поганка.

Алёна Аркадьевна в учебном центре Анны Георгиевны работала с дошколятами и детьми младшего школьного возраста. Её единственная дочь Юля год назад закончила девятый класс и ушла учиться в медицинское училище. С Агатой она никогда не общалась. Юля была заводная, яркая и с детства пользовалась вниманием мальчиков. Да и не только мальчиков. Все девочки параллели мечтали с ней дружить и считали за счастье, если она вдруг снисходила до разговора с ними. Агата завидовала Юле с начальной школы и в тайне мечтала иметь хотя бы половину её популярности.

Аля на заявление Анны Георгиевны не сказала ничего. Агата вернулась к упаковыванию «Старой Праги». Минуту или две все молчали.

– Ты даришь Данилу на день рождения торт?

Агата кивнула. Анна Георгиевна вчера весь день бегала по делам, поэтому старания дочери не видела и сейчас с интересом разглядывала слегка «подвыпившее» творение.

– Помощь нужна?

– Нет, уже всё готово. Осталось только лентой завязать.

Анна Георгиевна тоже кивнула, а потом как-то странно посмотрела на Алю. В движении её подбородка проскользнуло лёгкое недовольство, но ничем другим она его не выразила.

– Будет ещё что-то или только торт?

– Ещё два билета на мастер-класс по изобразительному искусству. Из Москвы десятого января приезжает Александр Ворончихин. Это очень известный художник. Я погуглила. Думаю, Дане будет интересно его послушать.

Анна Георгиевна усмехнулась и прикрыла тыльной стороной ладони глаза. Это показалось Агате жутким неуважением. Словно мать обесценила её подарок и посчитала детской глупостью. От негодования она даже приготовилась к какой-нибудь колкости вроде: «Только себя ему не дари, пожалуйста», но мать, вызвав такси до дома Никифоровых, преспокойно принялась уплетать поставленный перед ней Алей омлет.

От такси Агата отказываться не стала, уж слишком боялась ненароком испортить торт. Тот стоял у неё на коленях, как величайшее из сокровищ, и Агата каждый раз хмурилась, когда водитель слишком резко тормозил на светофоре. За три квартала до нужного места её пронзила совершенно убийственная мысль. А ведь она не договорилась о подарке с Ларисой Сергеевной. Вдруг мама Данила всю ночь пекла такую же «Старую Прагу». От осознания этого факта Агату прошиб холодный пот, и в квартиру с номером 256 она поднималась на негнущихся ногах. Лариса Сергеевна встретила её на пороге. Без макияжа и в домашнем костюме, но по обыкновению тёплая и ласковая. Даже если она и готовила всю ночь торт, Агата об этом не узнала и, расслабившись, спокойно расставила свечи и вошла к Данилу в комнату.

Даня спал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Одеяло свисало с кровати ровно наполовину и одним из концов касалось пола. Шторы в комнате задёрнуты не были. На стуле лежал ворох грязной одежды, а стол чудом не ломился от посуды с остатками ночного ужина.

– Соня, вставай!

В нос Агаты ударил потрясающий запах его одеколона. Того самого, с нотками лаванды и кедра. Руки у неё задрожали. Торт на железном подносе да ещё и со свечками весил тяжелее слона, и если бы Данил вовремя не вскочил с кровати и, расплывшись в улыбке, не бросился к ней, «Старая Прага» точно бы оказалась на полу.

– Сегодня тебя разбудила я, – смеялась Агата. – С днём рождения! С днём рождения!

Свечи они задули вместе. И довольный Данил усадил её на кровать.

– А в подарках у меня сегодня только торт или можно рассчитывать на что-то ещё?

– Второй подарок будет вечером.

И, щёлкнув именинника по носу, Агата потащила его на кухню. Вечерним презентом были пресловутые билеты на мастер-класс. Она специально заказала их с курьером, посчитав доставку до квартиры оригинальной и взрослой.

Пятью минутами позже они уже вовсю уплетали на кухне торт. Алексей Николаевич уехал на работу ещё до приезда Агаты, и за столом их сидело трое. Лариса Сергеевна каким-то образом успела переодеться в стильный брючный костюм, а вот её без конца улыбающийся сын так и остался в домашних штанах и чёрной майке, в которых недавно вылез из постели. Ему это явно добавляло настроения. В ближайшие несколько дней Данил собирался оторваться по полной, тем более что их с Агатой отпустили на законные каникулы ещё вчерашним вечером.

После завтрака они сразу ушли на улицу, гуляли в парке, рассматривали ледяные фигуры, ели гамбургеры и пили горячий латте из одного большого стакана на двоих. Потом заглянули на каток и там так дико замёрзли, что Данилу даже не пришлось уговаривать Агату вернуться к нему домой.

– А завтра устроим большую тусу, и я представлю тебя друзьям.

О вечеринке в кафе по случаю его совершеннолетия Данил говорил уже неделю, и у Агаты сосало под ложечкой всякий раз, когда она думала о празднике без взрослых. Был снят целый зал, но количество приглашённых держалось в строгом секрете.

– Ты знаешь, что я тебя люблю? Очень-очень сильно люблю.

Они остановились в прихожей, дома было тихо, как в склепе. Ни Алексей Николаевич, ни Лариса Сергеевна из клиники ещё не вернулись, и Агата от переизбытка чувств не донесла пуховик до вешалки и уронила его на пол. Данил впервые признался ей в любви. Вот так, прямо и без улыбки, и это