Эйлин с трудом удержалась, чтобы не начать уговаривать его не делать этого. Но нужно было вести себя осторожно.

– Но то, чем они занимаются… это большой секрет. Они не хотят, чтобы другие узнали об этом и попытались у них все отнять.

– Как выглядели эти мужчины?

Со всех сторон посыпались слова, складывающиеся в описание.

– Некоторые здоровенные, настоящие верзилы.

– В основном они похожи на нас. Англичане или смесь с местными.

– У них были ножи – большие ножи. А сбоку висели короткие сабли.

– У одного был пистолет.

– Один из них разговаривал с нами, объяснял нам все. Обычно говорил только он.

Картина, которую нарисовали дети, выглядела следующим образом. Группа мужчин из четырех-пяти человек приходила сюда, чтобы поговорить с детьми. Они приходили по берегу пешком, так же как Эйлин и Фробишер. Иногда они появлялись с запада, иногда с востока, а иногда из самих трущоб. Уходили они вместе с детьми, которых им удалось уговорить, и шли пешком на восток или назад в трущобы. Главным был тот, что разговаривал с детьми, обещая им выгодную работу. Совершенно очевидно, что ему каким-то образом удавалось внушать доверие большинству из них.

– Вы знаете, как зовут кого-нибудь из этих мужчин? Может, вы слышали, как они друг друга называли? – Конечно, она хотела слишком много. Поняв это, Эйлин поспешила спросить: – Эти люди брали всех, кто хотел пойти с ними?

Головы качнулись отрицательно.

– Нет, они выбирали, – сказала одна из девочек. – Они брали только самых сильных. Когда Робби сказал, что хочет пойти, – она кивнула в сторону одного из мальчиков, – они его не взяли, потому что у него сломана рука.

– Я жду, когда они вернутся, – Робби вытянул вперед свою тощую ручонку и повертел локтем, – она уже в полном порядке.

Его радостное возбуждение заставило Эйлин прикусить язык. Она быстро соображала, как лучше задать самый главный вопрос.

– Я тут подумала, – начала она, – здесь ваш дом, и, каким бы бедным он ни был, лучше быть дома, чем работать где-то там в джунглях вдали от своей семьи.

– Да ладно. – Старший мальчик, который заговорил с ней первым, пожал плечами. – Все зависит от того, что они предлагают, разве нет?

Старшая девочка со светлыми кудрявыми волосами стрельнула в него глазами, потом повернулась к Эйлин:

– Вы говорите, у нас семьи? Да, наши мамы работают, как могут, не покладая рук, но здесь не так много работы, поэтому не хватает даже им, и мы ничего не можем сделать, чтобы им помочь. Им надо кормить малышей и платить хозяйкам за жилье. А нам ничего не остается, как околачиваться здесь и надеяться, что когда-нибудь и мы сможем сделать что-то полезное. Но сейчас мы ничего не можем. – Она остановила взгляд на лице Эйлин. – Поэтому, когда приходят эти люди… некоторым выпадает шанс пойти с ними, и они идут. Может, у них и тяжелая работа, но они смогут заработать несколько монет, чтобы помочь своим мамам и малышам… так почему не попробовать?

Эйлин поняла… поняла все. Люди, которые уводили детей, играли на их надеждах, на их наивном и похвальном желании помочь своим бедствующим семьям.

Она сделала глубокий вдох, мысленно внушая себе, что она не может просто издать приказ, чтобы исправить мир, в котором жили эти дети. Потом выдохнула.

– Я поняла. Хорошо. Остался последний вопрос. Кто-нибудь из детей, которые ушли, вернулся назад?

Эйлин не сомневалась, что знает, каким будет ответ, но она надеялась, что, сказав его вслух, некоторые, хотя бы самые старшие из детей, те, что поддались соблазну уйти с этими людьми, задумаются и природная осторожность заставит их задаться вопросом, что это может означать.

Мальчик, стоявший позади других, тот, что удивил ее своим не по возрасту глубоким скепсисом, фыркнул и отвел взгляд в сторону.

– Не-а, – ответил Робби. – Из тех, кто ушел, никто пока не вернулся. Но ведь это потому, что работа еще не закончена, верно? – Его улыбка говорила о том, что его это радует, поскольку означает, что у него еще есть шанс присоединиться к тем, кто ушел, и «заработать несколько монет».

Эйлин почувствовала вскипающую злость, но поспешила беспощадно задушить ее. Оградить этих детей, попытаться заставить их осознать опасность и держаться подальше от этих людей…

Нападая на то, что они воспринимали как возможность помочь своим семьям, она ничего не добьется. Хуже, она лишь настроит их против себя. Спорить с надеждой – всегда проигрышная стратегия.

Сделав еще один глубокий вдох, Эйлин повернула голову и взглянула на Фробишера.

Судя по его хмурому виду, он чувствовал то же, что и она, но настороженный взгляд говорил о том, что он правильно оценил ситуацию и так же хорошо видел опасность.

– Что-то еще? – спросила она его.

– Эти люди приходят в какое-то определенное время? – прогремел над их головами его низкий голос. – Или, может, они появляются в какие-то определенные дни?

Эйлин снова повернулась лицом к детям и вопросительно подняла брови.

– Обычно они приходят после полудня.

– Но если вы говорите про дни, то они приходят когда хотят.

– Вы могли бы вспомнить, когда они приходили последний раз? Наверно, несколько недель назад?

– Они приходили всего раза четыре.

– Может быть, раз в месяц?

– И всегда после полудня. – Несколько голов кивнули.

Когда все умолкли, и дети, и Фробишер, Эйлин кивнула. Она отступила назад и махнула рукой в его сторону.

– Становитесь в очередь, сначала младшие. И не хитрите, я не поверю, что вы не знаете, кто старше, кто младше.

Дети бросили на нее осторожные взгляды, но сделали, как она велела.

Фробишер, который, очевидно, догадался, зачем она их так построила, начал раздавать монетки, делая каждый раз небольшую паузу, чтобы предыдущий ребенок успевал уйти, прежде чем следующий получит свое пенни.

Получив монетку, каждый из них, зажав ее в руке, быстро убегал и скрывался в трущобах. Когда к Фробишеру пошел последний мальчик, тот самый, который яснее других выказывал свою подозрительность, Эйлин последовала за ним.

Схватив монетку, парнишка пригнул голову. Когда он собрался уйти, Эйлин сказала:

– Ты считаешь, что уйти с этими людьми – плохая идея?

Парнишка взглянул на нее своими темными глазами.

– Да, мэм. Козе понятно, что они замышляют недоброе. Иначе зачем им понадобились такие, как мы? Если бы они предлагали хорошую работу, то в поселении выстроилась бы очередь, чтобы ее получить. В этом нет смысла. – Взгляд мальчика стал жестче. – Но вы правильно сделали, что не стали говорить, что думаете. Я видел, как вы сдерживались. – Он бросил взгляд на Фробишера, но тут же снова перевел его на Эйлин. – Бесполезно пытаться им что-то объяснить. Я заработал на этом целую кучу синяков. Они думают, что я не ухожу, потому что я трус… мне однажды предлагали, но я отказался. – На лице паренька появилось что-то похожее на усмешку, он сделал шаг назад, повернулся и пошел прочь. – Нет смысла пытаться помочь тем, кому нравится быть слепым.