Ватага детишек-оборванцев в возрасте от шести до двенадцати лет, среди которых Эйлин подметила не только мальчиков, но и девочек, копошилась возле двух полуразвалившихся рыбацких посудин. Они играли в какую-то игру, отчаянно размахивая и стуча палками, очевидно изображавшими мечи.

Стоило лишь Роберту остановиться на расстоянии десяти ярдов и устремить на них взгляд, как дети мгновенно это заметили.

Однако, к его большому удивлению, их глаза, вместо того чтобы зажечься наивным любопытством, остановились на его лице с явным подозрением. Вместо того чтобы окружить его и засыпать вопросами, что случалось каждый раз, когда он оказывался среди детей в других портовых городах, эти дети – даже мальчики – умолкли и перестали играть.

Боковым зрением Роберт видел, что Эйлин смотрит на них, оценивая ситуацию. Подойдя ближе, она остановилась рядом с ним и перевела взгляд с детей на него. Потом снова посмотрела на детей, улыбнулась приветливой ободряющей улыбкой и двинулась вперед.

Взгляды детей переметнулись на нее. Их настороженность немного уменьшилась, в глазах зажглось любопытство.

Интересно. Мужчины опасны. Женщины нет.

Пожалуй, этих детей можно было понять, если учесть, где они росли.

Решив ненадолго отвлечься от обязанностей ее телохранителя, Роберт отвернулся и, стараясь не смотреть прямо на Эйлин и на детей, сделал вид, что осматривает побережье. Она остановилась и кивнула им:

– Здравствуйте!

Роберт стоял достаточно близко, чтобы услышать, как робкий хор детских голосов поздоровался с ней в ответ.

Потом одна малышка сказала:

– У вас очень красивые волосы.

– Спасибо. – Эйлин перевела взгляд на мальчиков и девочек постарше: – Во что вы играете?

Очевидно, игра представляла собой их версию битвы королевского флота с пиратами. В то время как он мог бы рассказать им кое-что интересное на эту тему, Эйлин повела себя на удивление удачно, задав несколько правильных вопросов. К тому времени, когда дети объяснили ей устройство мира, который создали здесь для себя, вся стайка уже подошла ближе и теперь стояла, окружив ее плотным кольцом.

Ей понадобилось чуть больше десяти минут, чтобы завоевать их доверие. Роберту ничего не оставалось, как признать, что он поражен.

Потом Эйлин сказала:

– Мы слышали, что в этих местах из дома пропали несколько детей вашего возраста. – Она обвела их взглядом. – Кто-нибудь из вас дружил с детьми, которые пропали?

Несколько секунд дети молча смотрели на нее, потом один из старших мальчиков покачал головой:

– Не-а. Мы слишком умные, чтобы куда-то убегать в поисках удачи. Мы только играем в это, а вечером всегда возвращаемся домой к своим мамам.

– Но вы слышали про детей, которые ушли из дома в поисках удачи? – спросила Эйлин.

Ребята постарше кивнули.

– Но это не про нас, – ответила самая высокая девочка. – Все те, кто ушел с людьми из джунглей, не из нашей компании. Они ходят играть на Фар-Энд.

Эйлин наклонила голову набок.

– Фар-Энд? Где это?

– Там. – Мальчик, который заговорил первым, показал рукой вдоль берега на восток. – Посредине есть еще одна компания, они играют в районе старого буя, выброшенного на берег. Но насколько я знаю, из них никто не пропадал. На Фар-Энд собирается самая большая компания из всех, которые здесь есть, и многие из них исчезли.

– Понятно. – Эйлин встала. – Значит, это направо в конце пляжа?

Дети дружно кивнули.

– Вы не заблудитесь, – сказала высокая девочка. – Там до самого берега тянутся скалы. На Фар-Энд дети играют прямо на камнях.

– Спасибо. – Эйлин сделала шаг назад. – Не буду вам больше мешать, играйте дальше.

Дети заулыбались. Уже через несколько секунд, еще до того, как Эйлин успела дойти по песку до Роберта, у нее за спиной разразился бурный спор по поводу того, кто имел преимущество перед тем, как она прервала военные действия.

Остановившись рядом с ним, Эйлин посмотрела вдоль берега и подняла бровь.

– Я вижу на берегу старый буй, но не вижу никаких скал. А вы?

Роберт был почти на целый фут выше ее.

– Вижу. Они почти на таком же расстоянии от буя, как буй отсюда.

Эйлин вздохнула и пошла вперед.

Роберт направил ее ближе к морю, где почти рядом с водой проходила узкая полоска влажного и потому более плотного песка.

– Там будет легче идти.

Сначала они шли молча.

Эйлин шагала рядом с ним, и ее юбки колыхались при каждом шаге. Ее взгляд не отрывался от песка у них под ногами.

– У них совсем ничего нет, кроме собственного воображения… даже деревянных мечей.

– И вполне возможно, – ответил он таким же задумчивым тоном, – что даже эти палки скоро окажутся в костре.

На песке рядом со старым буем они увидели другую стайку детей. Эти, выглядевшие еще более грязными, чем те, что играли рядом с рыбацкими лодкам и, строили из песка что-то похожее на маленький городок из песчаных замков. Их инструментами были собственные руки и небольшие осколки битой посуды.

Заметив Эйлин и Роберта, дети с подозрением уставились в их сторону, но, когда увидели, что они продолжают идти мимо, перестали обращать на них внимание.

Эйлин нахмурилась.

– Вам не кажется странным, что у этих детей, – она бросила взгляд на тех, мимо которых они проходили, а потом махнула рукой назад в сторону лодок, – хватает природной интуиции, чтобы не доверять мужчинам, пытающимся заманить их с собой. – Она посмотрела вперед, туда, где в нескольких сотнях ярдов впереди виднелась серая груда скал, обозначавшая конечную цель их пути. – И все же дети, которые собираются у тех скал, очевидно, попадаются на удочку работорговцев.

Немного подумав, Роберт ответил:

– У детей всегда хорошее чутье на зло. Но я подозреваю, что те, что собираются возле скал, в большинстве своем старше и что им живется еще хуже. Их приводит в отчаяние не только их собственная судьба, но и положение их семей. Отчаяние может взять верх над инстинктом самосохранения, этим-то и пользуются работорговцы и им подобные.

Эйлин в недоумении взглянула на Роберта. Его привычная обманчивая мягкость сменилась мрачностью.

– Почему вы так считаете? Почему эти дети чувствуют себя хуже?

Роберт встретился с ней взглядом, потом указал головой в сторону полуразвалившихся домов, теснившихся вдоль берега.

– Я подозреваю, что каждая группа детей живет в каком-то одном квартале трущоб, а мы все больше удаляемся от центра поселения. Семьи, которые селятся на окраинах, вдали от богатых и более безопасных районов, почти наверняка самые бедные и неблагополучные.