Всё его тело, прикрытое ниже пояса лишь тонкой простынёй, было покрыто длинными рваными ранами, края которых сильно опухли и покраснели, а сами раны гноились. Множественные, но гораздо меньшие порезы были и на лице, и даже на голове – особо глубокий, со спёкшейся кровью виднелся на правом виске. Кожа была жёлтого оттенка, волосы свалялись и спутались, глаза были закрыты, веки дрожали, а дыхание было весьма затруднённым.

Словно не в силах в это поверить, я протянула руку, прикоснулась к его щеке и вздрогнула, почувствовав холодную, как у покойника, кожу. Похоже, эльф находился на волоске между жизнью и смертью.

– Он такой уже два месяца. – Сзади неслышно подошёл дракон-некромант и, подправив магический кокон, окружавший кровать, ещё тише произнёс: – И я ничего не могу с этим поделать, Ни. И никто не может.

– Как это случилось? – с трудом проглотив комок, застрявший в горле, спросила я, не в силах оторвать взгляд от дрожащих серебряных ресниц дроу.

Как бы я ни пыталась себе твердить обратное и как бы ни хотела переубедить себя, но всё было тщетно.

Я не смогла остаться равнодушной к судьбе этого дроу. Просто не смогла.

– Когда он узнал, что с тобой случилось, он сразу же бросился к тебе, – начал рассказ Сеш’ъяр. – Но по неосторожности попал прямо в разгар поединка между нашими драконами.

– Сезон борьбы за переход в другой ранг, – устало прикрыла я глаза, поняв, о чём идёт речь.

Это была моя вина. То, что Ри находился в таком состоянии, было целиком и полностью на моей совести… Я забыла его предупредить, что находиться поблизости с дерущимися драконами очень и очень опасно.

Во время яйцекладки, когда ни единой драконицы не найти в замке, наступает время, когда любой из драконов, которого не устраивает его положение в клане, может занять место вышестоящего, победив того в поединке. Таковы традиции, такова жизнь драконов. Нам это не понять, и всё, что остаётся редким гостям Острова, – это держаться как можно дальше от сражающихся ящеров. Они, как и все существа, имеющие вторую звериную ипостась, слепы в своей ярости.

Чем больше я осознавала, что натворила, тем сильнее бились во мне противоречия. Я не могла спокойно смотреть на то, как мой ученик умирает, но и не могла себе позволить помочь ему. Я дала слово, что никогда больше не вернусь к старой жизни, к окружавшим меня нелюдям.

Ведь Ри тоже знал, что меня водят за нос, я больше чем уверена… Как и все, он лишь пользовался мной…

В голове один за другим мелькали воспоминания о нашем знакомстве, о дороге в Динтанар, о наших тренировках. О Натинало, Эллидаре, Эвритамеле, Карате… Нет, невозможно, он не мог, он не мог меня предать!!!

Но если не мог он, то не мог и Маркус, ведь он – мой брат, половинка моей души! Я знаю, я вижу его чувства, слышу каждую его мысль, ощущаю каждую эмоцию! И в его словах никогда не было ни грамма лжи и обмана, а чувства были чисты и открыты для меня.

Но тогда как? И почему? Почему он позволил так со мной обращаться?!

– Ни, здесь все целители бессильны, – хмуро произнёс дракон, положив мне руку на плечо и чуть сжав его. – Как бы мы ни обрабатывали раны, какими бы отварами его ни поили, ни припарки, ни травы, ни мази, ни магия – ничего не помогает. Он не идёт на поправку из-за своего морального состояния.

– Да что в его-то моральном состоянии может быть не так?! – отчаянно усмехнулась я, схватившись за голову.

Всё, от чего я бежала эти два месяца, вернулось опять и с новой силой.

Разум твердил, что все они предатели, но чувства кричали, что ничего подобного мой ученик и мой брат сделать не могли. А если не могли они, то не сумели бы и другие… и особенно Шайтанар.

Ради меня он влез во всё это, убил своего отца и Карнелию, разворошил змеиный клубок в Эллидаре, едва не лишился жизни в Скайре… Но обманул, заставив побегать по свету, ища то, что всегда находилось под боком. Но он любил, он действительно любил меня, такие чувства невозможно подделать!

Но почему же тогда он ни разу после этого не пришёл?

Причина, для этого должна быть причина, этот демон никогда ничего не делает просто так!

И всё же я не понимаю!

Я не могу этого ни понять, ни принять, и мне очень больно…

– Ему нужна ты, Ни, – вздохнул дракон, обняв меня за плечи. – Без тебя он не сможет выкарабкаться.

Без меня… А смогу ли я без него?

Нет. Не смогу. Этот ушастик для меня всё. Так же как и Марк, и Таш, и Шайтанар, и все они. Но они меня предали…

Голова разрывалась от невыносимой боли, в душе царил полнейший хаос и смятение, буквально выворачивая меня наизнанку. Я не могла понять, что я чувствую и чего больше хочу: понять, принять и простить или же дальше жить в ненависти, упиваясь болью и проклиная своих близких за их предательство. Но в то же время я не могла так просто перечеркнуть всё произошедшее – ярость в глубине моей души ещё не угасла, заставляя плескаться более чем нестабильную магию. Хотелось кричать от злости, круша всё вокруг, сжигая и уничтожая…

Но в то же время хотелось забиться в угол и тихо выть от боли.

Грудь нестерпимо обжигал медальон, виски сдавливало всё сильнее, и дышать стало очень трудно. Внутри меня уже поднималась истерика, а вокруг ощутимо сгущалась магия.

Не выдержав этого, я рухнула на колени, чувствуя, как по щекам потекли злые слёзы. Похоже, ненависть во мне всё же была равна всем остальным чувствам, которые я когда-то испытывала к окружающим меня нелюдям. Я была многим лучше, чем теперь, но ведь сейчас я стала не только злее и циничнее, но и сильнее…

Но зачем, для чего мне вся эта сила, если я одна?

«Ты не одна. Мы всегда с тобой и на твоей стороне», – раздался такой знакомый и родной голос в голове, который всё же сумел проникнуть в моё сознание, несмотря на все щиты, которые сейчас, под властью смятения, дали слабину.

Марк…

«Я тебе верю!» – набатом в ушах прозвучали слова дроу.

Хантар…

«Хелли, пожалуйста…»

Таш…

«Ты же знаешь, что я люблю тебя», – дошли через печать тихие слова, и перед глазами, словно наяву, предстали сапфировые омуты знакомых глаз.

Шай…

– Нет, нет, нет! – быстро замотала я головой, крепко зажмурившись, чтобы избавиться от этого наваждения и вернуться обратно к отчуждённости и равнодушию. Грудь жгло калёным железом, и стало только больнее внутри, словно кто-то живьём вырывал у меня сердце.

Финалом этой дикой агонии стал едва слышный, хриплый стон:

– Эль…

Вскинув голову, не в силах поверить в это, я увидела затуманенный болью взгляд опухших сине-серых глаз, таких родных и любимых.

Ри, мой маленький Ри, мой ушастик…

Нет, я не могу так больше!!!