Я тихо усмехнулась про себя. Одно слово, один жест. Да, так надо уметь.

— И о них в том числе. Мне бы хотелось узнать правду, мой лорд.

— Правда — странная вещь, госпожа Дарт…

— И её тоже можно говорить по-разному, — закончила я с открытой улыбкой на лице, — я читала “Хроники становления империи” за авторством вашего великого предка, мой император. Поверьте, то, что у меня не было четко структурированного официального образования и корочки, не значит, что я ученая, помешанная на своих химикатах и не видящая дальше своего носа.

— Заметьте, я о вас так не говорил. Над самооценкой ещё стоит поработать, — и этот змеище довольно оскалился.

— Я запомню, мой император.

Внимательный, пристальный взгляд. Глаза в глаза, когда отвести — невозможно. Это означает проигрыш и подчинение. А я не ведома и ею не буду. Хотя пылающий желтизной взгляд опасных, смертельных для его врагов глаз пробирается в самую душу, отпечатывается на её дне.

Змей. Великий, очень умный, хладнокровный и расчетливый. Я не завидую той, кто станет его избранницей. Хотя, обманывать себя бесполезно. Эренрайте сделан из того же теста. Не зря он сумел выбиться и стать главным жрецом.

— Ладно. По поводу покушения на тебя, — лорд Шаэрти сощурил змеиные глаза, — Это была паника. Поспешили, решили убить. Представить не могли, что ты кошка, но и без этого исполнителей бы легко вычислили.

— Но ведь проблема не в исполнителях.

— Верно. Заказчиком этого мероприятия почти наверняка была госпожа Рагор. Или, вернее, та, кто скрывалась под именем неприметной управляющей.

— То есть её подменили? Но когда и как?

— Полагаю, что тогда, когда вы появились в замке. И с самого законного на то согласия настоящей госпожи Рагор — потому как иначе с защитой Вайре это было провернуть невозможно.

Ошеломительные новости.

— И все ради того, чтобы уничтожить меня?!

— Все ради того, чтобы женить лорда Вайре на нужной кандидатуре. Ты просто не понимаешь пока, насколько огромную роль в нашем обществе играет жрец Морраны

Иррган Шаэрти вздохнул, потирая виски, и я вдруг поняла, что император уже далеко не молод. Вернее, не так молод, как мне показалось в начале. Под глазами пролегли едва заметные тени, взгляд его сейчас, когда он не сверлит, не пытается подчинить и задавить — скорее уставший, чем грозный.

Но это минутная слабость.

Едва заметная морщина на лбу, сжатые в тонкую линию губы.

Сейчас он кажется почти живым, почти настоящим, без ореола грозной силы и безумной ошеломляющей красоты.

— Так расскажите мне, пожалуйста. Эти знания закрыты для людей. Вы не даете им даже возможности узнать вас чуточку лучше.

— Узнать и нанести удар?

— Узнать и понять, — упрямо киваю своим мыслям, — потому что когда что-то понимаешь — этого уже не боишься. Или боишься не так сильно. И почти наверняка не можешь ненавидеть. А вы искусственно провоцируете эту пропасть между людьми и оборотнями. И, говоря люди, я имею в виду не магов. Маги…

Содрогнулась, вспоминая сальный взгляд своего несостоявшегося начальника. Его налитые кровью глаза на аукционе, это липкое, мерзкое ощущение собственного бессилия.

— Маги уже не люди. Для них люди — пыль под ногами. Они относятся к нам хуже, чем вы.

— Ты не человек, — ленивое. Но смотрит он с интересом, которого не было в начале.

— Я считала им себя всю свою сознательную жизнь. Для меня почти ничего не изменилось, — усмехаюсь, — четыре лапы, хвост, усы… это ничего не значит. В душе я та же Майари, какой была. Миари ли, Вольфрам или Дарт.

— Ты просто пока не понимаешь той глубины пропасти, что лежит между нами, — на меня смотрели с жалостью, если владыка оборотней вообще на это способен.

— Какой же? — усмехнулась.

— Оборотни не люди и никогда ими не были. Зверь полностью меняет нас. Наше восприятие мира, наше ощущение других разумных. Наша ипостась диктует нам, как нам жить, кого любить, кому верить. Не потому, что она насильно внедряет нам свои… скажем так, вкусовые предпочтения, — мужчина откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза, — я знаю, что первым делом подумают люди, когда услышат подобное.

— Но мы живем в гармонии с собой, своей магией и своим зверем. Ты ведь не встречалась с людьми после обращения, не общалась близко?

— Нет, — покачала головой. Магия это или результат шуток генома? Владыке нет смысла врать мне, но поверить в это слишком сложно.

— Пообщаешься — поймешь, о чем я говорю. Нет, наша природа не заставляет нас презирать людей. Ненавидеть, унижать, издеваться над ними. Это уже из области личного. Я не великая мать, чтобы следить за каждым шагом каждого моего подданного. Люди должны уметь и сами постоять за себя…

— Это учитывая то, что ни один суд не встанет, случись что, на сторону человека? Ни один инцидент, в котором виноват оборотень, не будет рассмотрен, а человеку, случись что, даже компенсации не увидеть?

Я увлеклась разговором, забыла о том, где я и с кем я говорю. Малинка училась на юриста и много дней и ночей мы провели вот в таких вот жарких дебатах. Подружка была заводной, уверенной, яркой. Только с карьерой у неё тоже не задалось. Потому что кто сейчас, в самом деле, в здравом уме будет участвовать в процессах людей против оборотней?

Она была старше меня и одна воспитывала малолетнего сынишку. Кто его отец — не знала даже я. Но не разглядеть в нем черт молоденького оборотня было невозможно. Ох и обожглась она в свое время… Но ведь так, что даже я не знала ничего. Ни слова. Ни полслова.

— Ты поднимаешь интересные вопросы. Был опыт?

— Не у меня. У подруги, — ответила тихо, уже жалея, что затеяла этот бесполезный разговор.

— Познакомишь? — услышав вопрос, я резко подняла глаза. Он серьезно, не шутит? Упаси создатель от такого знакомства!

— Без её разрешения я не могу, — заметила спокойно, — боюсь, что это было бы не слишком этично, милорд, — ведь понимаю, что ему ничего не стоит узнать самому, но…

— Ладно. Это потом. Хотя мне понравился ход нашего разговора, — сильные пальцы побарабанили по крышке стола, — мы ведь о говорили о различиях людей и оборотней. Так вот. Чем больше они узнают, тем меньше поймут. Все, что вынесут люди из попыток им что-то рассказать — что мы сильнее, живем дольше, обладаем огромной силой. Что при нужном везении эту силу можно попробовать присвоить… перенаправить… И это уже было, девочка, — жесткое, непримиримое, — пока я жив, оборотни будут хранит свои традиции.

— Благодарю, что объяснили мне, — отвечаю серьезно и спокойно, — но ведь дело не только в этом. Необязательно говорить правду. Видимость, иллюзия доверия. И справедливость. Этого будет достаточно для того, чтобы отношения между двумя народами потеплели. Магам не удастся перетянуть людей на свою сторону, если люди будут знать, что оборотни их защитят, а не будут способствовать произволу…