в хату сена, постлал нам на полу. Времени до выступления оставалось мало. Мы легли, и я быстро уснул.

На окраину села Успенское выдвинулся командный пункт. Наступление – в 10 часов, как указывалось в приказе. Первый эшелон в составе двух полков в спешенном боевом порядке наступает на переправу через реку Олым. В центре – третья бригада Патоличева, справа – вторая бригада Подмозко и слева – два полка бригады Колесова.

Комиссар дивизии Озолин решил идти в наступление с первым спешенным эшелоном, действия которого решали успех боя.

Наступление началось одновременно с артиллерийской подготовкой. Спешенные кавалеристы, пройдя лощину, наступали быстро и решительно. Противник, видимо, не ожидал такого стремительного броска.

Первый наш удар пришелся по слабым пехотным частям белых. Они не выдержали и начали в беспорядке отступать. На их плечах кавалеристы ворвались на правый берег реки, захватили переправы.

Но под самой Касторной в бой вступили офицерские полки. Наша конная атака захлебнулась.

Мы с комдивом Матузенко и комбригом Колесовым, перебравшись на новый командный пункт, прилагали все усилия, чтобы восстановить связь с 42-й стрелковой дивизией 13-й армии, нервничали и уже теряли надежду на удачный исход боевой операции.

Вечерело. Противник перешел в контрнаступление. На левом фланге мы отразили его атаки, правее же он продолжал теснить нас. К счастью, в район второй бригады подошли передовые части 42-й дивизии. При их поддержке было остановлено продвижение врага и на правом фланге. В то же время главные силы корпуса, действующие в районе станции Суковкино, юго-восточнее станции Касторная прорвали фронт противника. Неумолчно гремели орудийные раскаты. Это при поддержке своей артиллерии наступали 4-я и 6-я кавдивизии. Они перерезали железную дорогу и преградили белым путь отхода на юг.

Противник потерпел крупное поражение. Только 11-й дивизией было взято полторы тысячи пленных, 3 бронепоезда и много другого военного имущества.

Командир бригады И.П. Колосов в донесении Буденному писал из Касторной:

«…Доношу, что сего числа в 16 часов мною занято село Касторная и станция. Противник оказывал упорное сопротивление при занятии села; сила противника – 4 пеших полка, один конный, 1-й Хоперский. Лихой атакой 4 кб под моим руководством вся касторненская группа ликвидирована. Пехота вся разбита. Взято около полка в плен; бесчисленное множество изрублено; масса трофеев, как то: оружие, винтовки, пулеметы, обозы, кухни и пр., подсчет коим ведется, но выяснить пока точно нет возможности. Завтра будут доставлены в ваше распоряжение около 700 пленных. По словам пленных, здесь, в Касторной, остался генерал Постовский, который где-то скрывается; идут тщательные розыски. Два дня назад здесь были Шкуро и Мамонтов, которые на собрании клялись облить Касторную кровью, но не отступить…»

Победа красной конницы под Касторной знаменовала собой начало общего отступления и поражения белых армий генерала Деникина.

19 ноября из нашего корпуса была образована Первая Конная армия. Командармом был назначен С.М. Буденный, членами РВС К.Е. Ворошилов, Е.А. Щаденко. В составе кавдивизии никаких изменений не произошло, но нам были приданы две стрелковые дивизии из 8-й армии.

В штабе работы прибавилось, и она заметно усложнилась. Выполняя обязанности начальника разведки армии, я уже не ограничивался только перечислением добытых разведданных, а тщательно анализировал их и делал соответствующие выводы, да еще с прогнозом на будущее. В то же время не раз задумывался: «А по плечу ли мне это? Не лучше ли уйти в строй командиром?»

Это свое желание я высказал РВС армии. Семен Михайлович Буденный и слышать не хотел о моем уходе из штаба. А Климент Ефремович Ворошилов прямо сказал:

– Что, трудностей напугался? Или с нами работать не хочешь? Нет, батенька мой, твой пост – здесь. Мне вот тоже, может, не хотелось бы работать членом Военного совета, а нужно, этого требует партия. Придет время, Тюленев, и мы тебя направим на командную должность. А пока трудись здесь – не боги горшки обжигают. Опирайся на своих помощников, да и мы, когда нужно будет, поддержим…

В село Великая Михайловка Старо-Оскольского района прибыло командование Южного фронта: А.И. Егоров и И.В. Сталин.

После ознакомления с войсками армии командование фронта собрало нас в штабе. Обсуждался вопрос о преодолении последнего препятствия на подступах к Донбассу. Конной армии отводилась роль оперативного тарана, громящего и ломающего весь вражеский фронт. Ее успешные действия должны были содействовать стремительному наступлению наших армий справа и слева от нас.

Мы знали, что в Донбассе нам придется нелегко: Донбасс небогат фуражом и продовольствием. К тому же все запасы разграблены белыми.

Когда комдивы высказывали эти опасения, Климент Ефремович отвечал:

– Не беспокойтесь, товарищи, на моей родине народ хороший, шахтеры отдадут своим красным бойцам последнее!

В двадцатых числах декабря Конная армия вступила в Донбасс.

Первые же встречи с донецкими рабочими показали, как хорошо знал Ворошилов своих земляков.

Помню, остановились мы на станции Переездная. Иду я из штаба, а мысли только об одном: «Как дело с фуражом, не голодны ли кони?»

Захожу в хату, смотрю – мой ординарец сидит с хозяином, старым шахтером, и пьет чай, вернее, не чай, а заваренную траву. Нашлась также мука, и хозяйка уже готовит коржики. А у коней вижу сено.

– Откуда это? – удивился я.

Рабочий укоризненно поглядел на меня:

– Что же ты, товарищ командир, думаешь, мы от беляков спрятать кое-что не сумели? Или полагаешь, мы вас не ждали?

Я поблагодарил хозяина за заботу о нас и без долгих упрашиваний уселся за стол к самовару. До чего же вкусной показалась мне эта трава!..

Но не успел налить вторую чашку, как меня срочно вызвали в штаб. Туда то и дело являлись рабочие – молодые и старые – с просьбой принять их в армию.

Вечером ординарец сказал мне:

– Ну и народ золотой эти шахтеры, товарищ командир. Разрешите наш паек, который мы сегодня получили, хозяину потихоньку оставить? Я ведь знаю, что мы у него последнее съели, завтра ему кормить детей нечем будет…

Никогда конноармейцы не забудут теплых товарищеских встреч с донецкими рабочими. Не было ни одного района, села или города, где бы нам навстречу не выходили шахтеры с песнями, знаменами, подарками.

Белые отступали так поспешно, что мы сами не находили этому объяснения. Чем это вызвано, по-своему объяснил мне один рабочий в Дебальцеве. Когда я спросил у него, не собираются ли белые обороняться и перейти в контрнаступление, он усмехнулся:

– Да как же они могут тут обороняться, вся донецкая земля против них? Воды и той им не дают напиться. Озверели за это беляки на нас. Трупами расстрелянных шахтеров устилают