– Итак, до завтра, мисс Свитли.

Хоуик завладел ее рукой, и Элис почувствовала легкую тошноту. Он поднес ее затянутую в перчатку руку к своим губам и поцеловал каждый палец. В его глазах Элис явственно видела вожделение и высокомерие. Он смотрел на нее как на вещь, которая отныне принадлежала ему. По телу Элис пробежала дрожь. Она опустила глаза и сделала реверанс.

– Ваша светлость, – пробормотала она.

– Я бы предложил проводить вас домой, но мне почему-то кажется, что вы откажете мне в этом удовольствии.

– Ваши предположения верны, ваша светлость.

– Но завтра вы будете более сговорчивой, правда, Элис?

– Да, завтра все будет иначе, – тихо ответила она.

Самодовольно улыбнувшись, он вскочил в седло и поскакал прочь.

Элис закончила объяснения и отвернулась, чтобы не видеть глаза Венеции.

– Ты не должна этого делать, Элис. Ты можешь остаться здесь.

– Я не могу остаться, Венеция. Мы обе хорошо это знаем. Ты сильно рискуешь, предоставляя мне приют. Если об этом узнают, ты потеряешь все, чего добилась.

– Элис… – Венеция нахмурилась, на ее лице была написана тревога. Она взяла Элис за руку. К чему было отрицать? Они обе знали, что Элис права: ее присутствие в этом доме ставит под угрозу репутацию Венеции. – Ты можешь пожить в Уайтчепеле, это не слишком фешенебельная часть города, но там у тебя всегда будет еда и крыша над головой.

– Я знаю. – Но уже слишком поздно. Кроме того, Элис нужны были деньги на ребенка и на семью в Ирландии. Она улыбнулась, чтобы смягчить отказ. – Я не распаковывала свой саквояж. Завтра утром поеду на Саквиль-стрит.

– Что ты будешь делать, когда Хоуик обнаружит твою беременность?

– Подумаю об этом потом, когда придет время.

– Если передумаешь насчет Хоуика или у тебя возникнут проблемы с ним, да что бы ни случилось, обещай, что придешь ко мне. Пожалуйста.

– Не будет никаких проблем, – сказала Элис с уверенностью, которой совсем не ощущала.

Венеция сжала ее руку.

– Обещай мне, Элис.

Элис посмотрела подруге в глаза и увидела в них сострадание и тревогу. Они многое пережили вместе, и Венеция не раз помогала ей.

– Обещаю, – кивнула Элис, зная, что обратится к подруге только в состоянии крайнего отчаяния.

Венеция обняла ее. Они обе вытерли слезы.

На следующий день Элис встретилась с Хоуиком в изящно меблированной гостиной дома на Саквиль-стрит. На верхнем этаже находилась спальня. Саквояж Элис уже распаковали, платья повесили в шкаф, белье аккуратно сложили в комод.

– Позвольте уточнить: вы говорите, что у вас обычное женское недомогание, и вы не можете спать со мной этой ночью?

– К сожалению, это так.

Элис смело посмотрела в глаза герцога.

– Очень прискорбно, – недовольно протянул он. – Вы не упомянули об этом вчера… когда гуляли в парке. Разве подобное недомогание не приковывает женщину к постели?

– Месячные начались сегодня утром, – солгала Элис, теребя ручку ридикюля. Потом, словно опасаясь, что его содержимое может вызвать интерес Хоуика, небрежно бросила сумочку на софу. Интересно, подумала она, что бы сделал Хоуик, обнаружив письмо Рэйзеби и подаренное им серебряное перо с гравировкой?

– У вас ведь нет никаких сомнений относительно наших договоренностей?

– Разумеется, нет. – Еще одна ложь. – Но я ведь не могу идти против природы, правда? Как бы страстно я ни желала этого.

Она дразняще улыбнулась и заставила себя легко коснуться губами его щеки.

– И как долго длятся ваши месячные, Элис? – поинтересовался он.

– Всего неделю.

Это был самый долгий срок, который она осмелилась назвать, не возбуждая его подозрений. Ей придется действовать очень осторожно, пока она не получит на руки по крайней мере первый платеж.

– Значит, в следующую субботу? – уточнил он.

Она кивнула.

– Что ж, я подожду неделю, – сказал Хоуик.

Его пальцы скользнули по вырезу ее платья, по нежной коже груди.

– Надеюсь, ожидание лишь усилит наши чувства.

Элис снова кивнула, в душе чуть не плача от отвращения. Ее мутило, и причиной тому был не ребенок.

Слава богу, она получила отсрочку. Одна неделя. Потом отступать будет некуда. Ей придется дать Хоуику то, за что он платит. Она слышала его удаляющиеся шаги. Хлопнула входная дверь. Элис прислонилась к стене и закрыла глаза. Она молилась о том, чтобы дни шли как можно медленнее.

Рэйзеби молился о том же, но неделя пролетела как одно мгновение. Он почти не встречался с мисс Даррингтон и все свое время проводил в клубе Уайтс или игорном доме, пытаясь доказать всем, что скорая перспектива расстаться с холостяцкой жизнью его безмерно радует. В действительности же за этой маской скрывался мужчина, жизнь которого разлетелась на куски. Он старался занять каждую минуту, чтобы не было времени думать, размышлять, страдать. Каждую ночь он проводил в веселой компании своих друзей, а потом, поздней ночью или под утро возвращался домой и напивался до бесчувствия.

Настала суббота. Суббота. Рэйзеби лежал в постели, разглядывая одинокий солнечный луч, проникший через портьеры. Последние холостяцкие ночи. Еще три дня – и он будет стоять у алтаря с мисс Даррингтон. Когда он сделает то, что должен, эта пытка закончится. Она станет его женой, он позаботится о том, чтобы у него появился наследник, встретит свой тридцатый день рождения и свой конец. Всю свою жизнь он страшился этого, отказывался в это верить. А теперь жаждал конца, потому что только смерть принесет ему долгожданное облегчение. Только смерть положит конец его мучениям, сотрет из его памяти образ Элис.

Часы в холле пробили полдень. Рэйзеби откинул одеяло и сел, свесив ноги с постели. Он долго сидел так – обнаженный, небритый, с раскалывающейся головой. Слишком много разгульных ночей, бренди, вина и шампанского. Слишком много сигар. И ничто из этого не помогло умерить гнев, кипевший в его крови, не смягчило горечь во рту… и адскую боль, раздиравшую его грудь.

Он наклонился вперед и обхватил голову руками. Как, спрашивал себя Рэйзеби, он сможет жениться на мисс Даррингтон, если не знает даже, как вынести холостяцкую вечеринку. Он поднял голову и посмотрел на черное домино, висевшее на ширме, и на черную маску, лежавшую рядом. Не важно, что он совсем не расположен веселиться. Мальчишник на маскараде все же лучше, чем ночь в первоклассном борделе миссис Сильвер. Со стоном он отогнал прочь мысли об Элис, прокравшиеся в его голову, и позвонил в колокольчик, вызывая камердинера.

В четыре часа пополудни Хоуик явился в дом на Саквиль-стрит. Всю неделю Элис провела в своей спальне, притворяясь, что безмерно страдает.