книги. Конечно, существуют и книжники, и дилеры, которые не сильно понимают в своем ремесле, – но тогда они сбудут экземпляр быстро, без размышлений, на счастье кому-то другому.

Но если опытному книжнику попадалось такое вот нечто, то он, «придумав» цену, начинал придумывать и то, кому это можно предложить. Избирался человек, не только состоятельный финансово, но и соответствующий предмету по своим собственным этическим качествам, не слишком разговорчивый… Ведь продав какую-то редкость, книжник может прославиться не просто как бывший обладатель «Ганца Кюхельгартена» или «Лобачевского с автографом», и всегда ему будут пенять на то, что он прогадал. Если о цене продажи узнает предыдущий владелец, который, «продавая, не подозревал, что такая невзрачная книжка может так дорого стоить», это таит массу неприятностей.

Кроме того, у многих книжников ранее существовало стремление, которое проявлялось в тех случаях, когда он знал о том, что материально не сильно пострадает, – чтобы книга все-таки ушла в хорошие руки. Эти «хорошие руки» – конечно, не музей, потому что огромный поток книг, которые разными путями выходят из музеев на «свободу», научил книжника не верить в такой вот «лучший путь». И тогда он сразу смекает в своей голове, что есть, например, г-н NN, который собирает эту тему, и было бы хорошо, чтобы книга перешла к нему. А поскольку многие книжники что-то сами собирали, один – Гумилева, другой – Ф. Сологуба, третий – Чехова, четвертый – Достоевского, пятый – выдающиеся переплеты и прочее, они знали, к кому обратиться.

Понятное дело, что рукописи Пушкина – Лермонтова – Гоголя или прижизненные издания Радищева собирают все и одновременно никто – сложно собирать то, чего не бывает в продаже никогда. Еще менее привлекательны собиратели, которые хотят заполучить себе «фсё лучшее» – с ними обычно трудно, потому что покупка «фсево» быстро делает собирателя безбожно торгующимся, задерживающим выплаты.

Реальность состоит в том, что книжники старой формации умирают, а нарождаются только дилеры. Но все-таки наша собирательская жизнь прошла в прежней системе координат, и собрание наше, во многом созданное благодаря сочувствию книжников, уже завершено. То есть нам безразлично, как будет жизнь идти далее, потому что расставание с редкой книгой – процесс хотя и болезненный, но менее сложный, чем ее приобретение.

Диссертации

Сам жанр этот, несмотря на свою полезность в смысле научения будущего ученого внятно и последовательно изложить основной смысл конкретного исследования, увязать поставленные намерения и цели с результатами и выводами, сильно эволюционировал за несколько столетий. Мы не будем касаться истории печатания их в Европе, а скажем о России.

Стремление «догнать и перегнать» Запад и по части диссертаций уже в XIX столетии сильно усложнило пути развития российской науки: ученые были поставлены перед необходимостью писать и защищать даже не одну, а несколько диссертаций – магистерскую и докторскую. Эта система двух диссертаций, сразу же превратившаяся в плотину для научной мысли, никуда не делась и в переживаемый нами период является раковой опухолью как науки, так и высшей школы. Тем более что сегодня «настоящий ученый» стоит перед необходимостью защитить аж три диссертации – магистерскую, кандидатскую, докторскую. Не каждый способен преодолеть этот путь, но тем не менее люди вынуждены продолжать писать и защищать диссертации: ученые – для обретения относительной независимости, преподаватели – для возможности работать на профессорских местах, карьеристы – ради перспектив административного роста, чиновники – для расцвечивания своей угрюмой биографии «государственного деятеля».

Для того чтобы «ученый мир» мог узнавать о выдающихся результатах, которые представляются на соискание ученых степеней, введены были авторефераты, в которых по специально разработанному принципу излагаются результаты диссертационного исследования. В сущности, в нынешнем виде авторефераты существуют с конца 1940-х – начала 1950‐х годов, когда автореферат приобрел свой привычный вид отдельной брошюрки. Ранее, еще с XIX века, они печатались в виде тезисов – сложенного листка бумаги, где на двух-четырех страницах по пунктам излагались основные положения диссертации, выносимые на диспут. В 1920–1930‐х годах, когда система аттестации научных кадров строилась (или же восстанавливалась после событий 1917 года), защищались формально не «диссертации», а работы, представленные для утверждения в «квалификации на звание научного сотрудника», а тезисы при этом печатались на машинке и раздавались присутствующим на диспуте.

Тезисы докторской диссертации П. Чебышёва (1849)

Ни в дореволюционные годы, ни позднее, вплоть до конца 1940‐х годов, тезисы диссертаций не подлежали библиографической обработке – они могли попасть в библиотеку (Петербургскую публичную, а в XX веке – в Ленинскую) только по случаю; по этой причине тезисы диссертаций дореволюционных и пореволюционных лет представляют собой большую редкость. Этот листочек, если он не был вложен в книгу или итоговую монографию диссертанта, шел на выброс, и, хотя тираж тезисов составлял иногда около 150–200 экземпляров, но выживших из них порой вовсе не находилось. Скажем, только чудом в наш «Музей книги» попал листок тезисов докторской защиты математика П. Л. Чебышёва, и мы считаем это большой удачей. Как можно считать большой удачей любые диссертационные тезисы крупного русского ученого, сохранившиеся до наших дней.

В 1940‐х годах это положение изменилось: Высшая аттестационная комиссия распоряжается об издании более объемных тезисов, а система цензуры в СССР косвенно делается причиной того, что тезисы становятся в один ряд с брошюрами, и с 1952 года тезисы диссертаций начинают учитываться в «Книжной летописи», а с 1956-го – они уже рассылаются в качестве обязательного экземпляра в главные библиотеки; регламентируется их тираж (обычно 60–100 – кандидатские и 100–200 – докторские).

Отметим особо, что сегодня автореферат, хотя он отпечатан типографским способом и даже регистрируется Книжной палатой, не является формально печатным изданием. Специально для этого на его обложке указывается «На правах рукописи», что, впрочем, совершенная глупость, потому что фактически, конечно, автореферат – это печатное издание и никакие такие надписи этому не могут помешать. Иметь же в своем собрании автореферат диссертации известного ученого – нелегкая задача.

Что касается текста самой диссертации, то он в советской традиции печатался в двух-трех экземплярах (ныне – не менее трех), и начиная с 1940‐х годов один экземпляр отправлялся в Отдел диссертаций Библиотеки имени Ленина, второй – оставался в библиотеке учреждения, при котором происходила защита (вуз, научный институт и тому подобное), третий – сохранялся у диссертанта. В действительности экземпляр диссертанта чаще всего потом шел в «расход» при подготовке к печати итоговой монографии или отдельных статей. Экземпляр вуза чаще всего списывался из библиотеки по прошествии нескольких лет, потому как это формально не книга,