славы. Вольноотпущенники, беглые рабы и мелкие лавочники редко задерживались здесь не более чем на несколько дней и не часто получали наказание более суровое, чем публичная порка.

Тем не менее, обустраивая тюрьму префект безусловно смотрел в будущее. Уже одними своими размерами, она значительно превосходила обычные домашние эргастулы. Тюрьма занимала часть подвала, состояла из двух этажей и насчитывала по меньшей мере, дюжину отдельных камер.

Первый этаж находился чуть ниже уровня земли. Сидевшие здесь мелкие правонарушители могли наслаждаться солнечным светом, проникавшим через проделанные под потолком и забранные решетками небольшие окна. Время от времени кто-нибудь из заключенных, подтягивался вверх и приникал лицом к решетке, чтобы вдохнуть свежего воздуха, выклянчить у проходящих какую-нибудь мелкую подачку, либо просто обменяться одной-двумя репликами с домочадцами или посетителями.

Обитатели нижнего этажа всех этих привилегий были лишены. Свежий воздух никогда не проникал в их камеры, а единственным источником освещения служили развешанные в коридоре светильники. Их свет скупо просачивался в камеры через крохотные окошки в дверях, предназначенные для наблюдения за заключенными.

Тит Статилий Тавр недаром слыл суровым префектом. Из восьми камер нижнего этажа одновременно редко пустовали больше одной или двух. Камера, которую единолично занимал Аякс, располагалась в самом дальнем конце коридора и представляла собой почти идеальный квадрат, со стороной примерно в десять футов.

Гладиатор с равнодушным видом лежал в дальнем углу на охапке довольно свежей соломы. Его голова бугрилась огромной шишкой, небрежно промытые волосы справа слиплись от засохшей крови. Руки и ноги Аякса были скованы между собой кандалами. Его пояс охватывало железное кольцо, от которого отходила толстая цепь, второй конец которой крепился к крюку, вбитому в стену. Длина цепи позволяла заключенному дотянуться до двери, но не давала возможности сделать хотя бы один шаг в коридор.

Пока надзиратель, похожий на обезьяну непропорционально длинными руками, вывернутым наизнанку носом и мощными надбровными дугами, ругаясь, гремел ключами, Аякс даже не пошевелился. Когда в распахнутую дверь ворвался свет факела, который тюремщик принес с собой, гладиатор недовольно зажмурился и попытался, насколько это позволяли кандалы, заслонить глаза рукой.

– Встать, – рявкнул надзиратель, но гладиатор его словно бы не услышал.

Надсмотрщик бесцеремонно отодвинул Петрония и шагнул в камеру, вскидывая короткую узловатую дубинку. Не меняя скучного выражения лица, Аякс резко рванулся в его сторону. От неожиданности тюремщик отшатнулся, запутался в собственных ногах, чтобы удержать равновесие сделал пару шагов назад и налетел на входящего в камеру Петрония.

– Оставь! – Петроний, схватил надсмотрщика за рукав, однако ни этот жест, ни окрик, не произвели впечатления. Тюремщик дернулся с такой свирепостью, что всадник едва устоял на ногах.

– Стоять! – рявкнул Анфидий.

На этот раз надзиратель услышал и не решился игнорировать прямой приказ. Он отступил в угол, оскалил зубы и злобно пролаял:

– Ты допрыгаешься.

Аякс не удостоил тюремщика ответом. Он поворочался, устраиваясь с максимально возможным в его положении удобством, и уставился на вошедших равнодушным взглядом.

– Я пришел с тобой поговорить, – сказал Петроний.

– Точно. Я и подумал, наверное, поговорить зашли. Ну чего еще? Не молчать же, правда? – Аякс хохотнул. – Только… Что мне сказать? Не пойми меня неправильно, господин. Я имею в виду, большая честь, для меня. В смысле, ты философ, по бороде видно, а я что? Безграмотный гладиатор. Мясо арены.

– Жаль, что мы не смогли найти общий язык во время первой встречи.

– Мне еще жальче, господин, – Аякс выразительно громыхнул цепями.

– Ты знаешь, за что тебя арестовали? – спросил Петроний.

– Ага. Я уже так и понял, что арестовали. В смысле, ну раз я тут, – глубокомысленно отозвался Аякс. – Сначала то я думал, что попался охотникам за рабами. Ну знаешь, злые люди, которые промышляют по ночам. А теперь, вижу, что, конечно, нет.

–– Ты арестован именем префекта, – вмешался Анфидий.

Аякс с серьезным видом кивнул:

– Не, раз не разбойники, я спокоен. Чувствуешь себя уверено, когда знаешь, что в Риме есть законы, префект, который стоит на страже, а у префекта такие храбрые люди как мастер Альбин.

Видимо так звали тюремщика. Он заворочался в своем углу и прорычал что-то злобное. Анфидий нахмурился и головой указал ему на дверь. Тюремщик недовольно заворчал, будто пес, у которого отбирают кость, но подчинился. Повесил фонарь на крюк над дверью и бесцеремонно протиснувшись мимо Петрония, вышел в коридор.

– Хорошо, что у стражи префекта есть средства, чтобы смирять буянов, – гладиатор проводил его взглядом, выразительно потрогал шишку над правым глазом и поинтересовался. – Кто, кстати меня смирил?

– Это был камень из моей пращи, – скромно сообщил Иосиф, возвышавшийся за правым плечом патрона.

– О! Еще философ! – Аякс, кажется, только сейчас обратил внимание на иудея. – Не слышал, чтоб философы так ловко орудовали пращей. У нас в казарме, был, кстати, один испанец, так мог ядром сбить голубя. Вот, не поверишь, прямо в воздухе. Но с философией у него было не очень. Да и поговорить не мастак. Мычал больше. Никогда не разберешь, чего говорит.

– Если твои глаза и твои уши лгут тебе, слушайся разума, – иудей пожал плечами.

– Я же говорю: философ, – обрадовался Аякс. – Ответь, мудрый господин, за что, во имя Орка?

– Ты арестован за то, что обманул доверие своего господина и убил гладиатора, который был известен под именем Меланхет. Ты похоронил его труп в саду Луция Лоллия Лонгина, осквернив место поклонения Вакху. Затем, ты во второй раз проник в приютивший тебя дом и нанес ущерб имущество патрона, убив старика, который долгие годы служил этому дому верой и правдой, – официальным тоном сообщил Анфидий.

Рудиарий всплеснул руками и изумленно округлил глаза:

– Меланхета убили? И что за негодяй это сделал?

– Префект считает, что ты, – ответил Петроний.

– Со всем уважением. Не хочу показаться невежливым, только он ошибается. Даже с префектами такое случается, – Аякс покачал головой. – Я не видел Меланхета больше месяца. И не убивал его. Клянусь памятью моего тезки.

– Ты сбежал, как только нашли тело, – сказал Петроний.

– Не сбежал, – возразил Аякс. – Покинул службу. И, кстати, не взял ничего лишнего.

– Ты знаешь, кем был твой друг?

– Засранцем. Прости господин, если мои слова оскорбляют твой вкус.

– Зачем ты нанялся в дом Лоллия?

– Маленькому человеку надо на что-то жить.

– С кем хотел встретиться Меланхет?

– Ему б не помешало встретиться с удачей.

Возможно, всаднику следовало бы не бросаться словами, а проявить большую настойчивость и изощренность, расставляя повсюду словесные ловушки и ловя гладиатора на логических противоречиях. Но Петроний предпочел сделать ставку на внезапность, рассчитывая, что, в конце концов, ему удастся застать рудиария врасплох.

Аяксу видимо, пришла в голову